ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА!
КОНТАКТЫ
|
ОБЩЕСТВО ПАМЯТИ СВЯТЫХ ЦАРСТВЕННЫХ МУЧЕНИКОВ И АННЫ ТАНЕЕВОЙ В ФИНЛЯНДИИ RY.
|
ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА! КОНТАКТЫ |
PYHÄT KEISARILLISET MARTTYYRIT JA ANNA TANEEVA SUOMESSA MUISTOYHDISTYS RY.
|
|
Автор: Наталия ГАНИНА Взято в сокращении  Хельсинки. Бюст Александра Первого во дворе университетской библиотеки  Сенатская площадь. Памятник Александру Второму  Памятник Александру Второму. Деталь Местами - просто филиал Санкт-Петербурга. Сенатская площадь, боковая улица.  Обелиск в честь прибытия Императрицы Александры Феодоровны 
Казарменная улица, 40. Дом Шведского общества  Церковь св. Иоанна  Улица Топелиуса, 29 C Последние описания Анны Ахматовой и Анны Вырубовой в воспоминаниях современников совпадают почти дословно, будто это даже не две фотографии одного человека, а два кадра одной и той же съемки. Правда, «фотосессия» проведена довольно небрежно. «Эта старая тучная женщина, сидевшая на высокой больничной кровати, в тапочках на босу ногу, всё равно выглядела по-королевски с чашечкой сока в руке...» - Наталья Роскина об Анне Ахматовой. (Роскина Н. Воспоминания 1966 г // Звезда. 1989). На краешке кушетки сидела тучная женщина с большими синими, как у куклы, глазами и изжелта-седыми волосами. На ней был поношенный халат; в руках её была чашка супа, которую она подносила к губам" - непрошеный посетитель Анны Вырубовой - Исаак Дон Левин (Don Levine, Isaac. I rediscover Russia. New York, 1964. P. 16-17. Здесь и далее пер. Н.Г.).  Анна Александровна Танеева (Вырубова) - монахиня Мария «Родившийся в России журналист и писатель, свидетель Октябрьской революции, активный пропагандист её на Западе» (и кто ещё только ни...) буквально ломился в дом Анны Танеевой. «Финляндская интерлюдия. 24 мая мы отправились в Хельсинки (Финляндия) по пути в Советский Союз. <...> Моей первоочередной задачей в Финляндии было выяснить местонахождение последней приближенной к Царице фрейлины, которую все считали умершей, но которая последние сорок четыре года жила в глухом уединении в Финляндии, приняв монашество. Дама, о которой шло дело, была экстатическая и неколебимая почитательница Распутина - Анна Вырубова. В её домике по соседству с Александровским Дворцом в Царском Селе (ныне Пушкин) Царица имела обыкновение встречаться с Распутиным. Почти все Романовы и многочисленные придворные считали Аню, как её звали в придворных кругах, членом Царской Семьи. Теперь семидесятишестилетней, ей довелось быть с девятнадцати лет до падения Династии - около четырнадцати лет - неразлучной спутницей Царицы и единственным лицом, которому когда-либо доверял Царь. <...> Я жаждал встретиться с Вырубовой, чтобы прояснить несколько спорных вопросов истории, которой она была свидетельницей. Особенно интересовался я одной из фаз убийства Царской Семьи ночью 16 июля 1918 г. в Екатеринбурге (позднее переименованном в Свердловск).  Ильинское православное кладбище В августе 1923 г. я посетил этот город на границе Сибири и вместе с сентором Уильямом Х. Кингом (Юта) осмотрел мрачный подвал в Ипатьевском Доме, где произошло убийство. Я также беседовал с двумя из пяти большевицких комиссаров, совершивших казнь. Я был убежден, что лишь Вырубова может дать недвусмысленную разгадку одной из величайших загадок в истории последних Романовых. Моей первой задачей было выяснить её местонахождение. Как найти человека в Хельсинки, где около десяти тысячи русских белых? Я начал свой поиск в греческом православном соборе, откуда меня направили в Церковь Святой Троицы. Священника не было на месте, но в домике церковного сторожа, внутри ограды, нас тепло встретили его обитатели, узнав, что мы - американцы, ищущие кого-то из прихожан. Сторож, Михаил Владимирович Петров, не был похож на кладбищенского смотрителя. Бодрый мужчина лет шестидесяти, сухощавый, с огоньком в глазах. Жена его, Тася, немедля приготовила для нас чай со множеством всякой выпечки. Затем выяснилось, что моя дичь (В оригинале: quarry «источник информации»; «дичь; зверь; намеченная жертва». Прим. Н.Г.), Анна Александровна Вырубова, действительно является прихожанкой этой церкви, но уже несколько недель слишком больна, чтобы посещать службы. Не прошло много времени, как Петров согласился позвонить ей. Он объяснил снявшей трубку сиделке, что американская пара желает встретиться с её хозяйкой. Последовал ответ, что она вскоре позвонит, чтобы дать знать, когда она сможет принять нас. Тщетно ждали мы ответа.  Могила Анны Александровны Вырубовой - монахини Марии Прежде чем мы попрощались, унося в моей записной книжке телефон и адрес Вырубовой, Петров не удержался и обратился ко мне: «А почему вы говорите по-русски, как уроженец России?». Пришлось приоткрыть кусочек моей автобиографии. Что ж, в 1911 г., в возрасте девятнадцати лет я эмигрировал в Соединенные Штаты из Киева. Но я не упомянул того факта, что во время революции и гражданской войны я возвращался в Россию, где я провел несколько лет в качестве американского корреспондента. Мы обещали вернуться и рассказать о предполагаемой встрече с Вырубовой. В разгар дня мы подошли к среднего разряда многоквартирному дому, где жила Вырубова. Я позвонил, дверь открыла приветливая женщина средних лет (Очевидно, Вера Запевалова), которая провела нас по небольшому коридору к жилым комнатам двухкомнатной квартиры. На краешке кушетки сидела тучная женщина с большими синими, как у куклы, глазами и изжелта-седыми волосами. На ней был поношенный халат; в руках её была чашка супа, которую она подносила к губам. Я извинился за вторжение, объясняя, что мы собирались просить о встрече, и упомянул некоторых её родственников в Соединенных Штатах (Имеется в виду брат А. А. Вырубовой С. А. Танеев), хорошо меня знавших. Я сказал, что мы пришли не ради обсуждения политических тем, но ради прояснения одного важного вопроса истории, на который одна она могла бы пролить свет. Вырубова отставила чашку и на английском языке, являвшемся языком Двора, выразила свое отрицательное отношение к любым обсуждениям. «Прошу позвонить завтра в двенадцать», - сказала она, - «и я назначу вам встречу». Однако мой звонок наутро принёс следующую весть от сиделки: «Госпожа Вырубова слишком больна, чтобы принимать кого-либо». Больше ничего нельзя было сделать». Первое впечатление - трагикомическое, и относится оно отнюдь не к Анне Вырубовой. Анна Александровна, монахиня Мария, оказалась на высоте, и, как можно понять, хорошо усвоила правила осторожности, с трудом дававшиеся даже многим в России. Но Левин - Дон Левин!.. Анна Ахматова и Анна Вырубова: родство при всём внешнем и внутреннем несходстве. Непреклонное достоинство: Русские дворянки. «Отечество нам Царское Село». «Но равнодушно и спокойно Руками я замкнула слух...». (Анна Ахматова. «Когда в тоске самоубийства...»).  Ильинское православное кладбище Хельсинки, Хельсинки, ледяные улицы, оледенелые парки, белые просторы замерзших озер. «Хрущобный» дом на улице Топелиуса, окна блестят на январском солнце. Улица «Гесперия» по пути к православному кладбищу. Византия, Гесперия, Элизиум... «Элизиум теней»....Некрупные розы в букете застывают, становятся полупрозрачными, но не темнеют. (Потом уже узнала: Анна Александровна любила гвоздики). На могиле всё в мелком сверкающем инее - Крест темного дерева, Икона Царственных Мучеников, надгробный камень, керамическая церковка-фонарь в изножии, железный сундучок «Книга почитателей» в изголовьи при входе.  Могила Анны Александровны Танеевой - монахини Марии. Книга почитателей «Я всегда верила в Бога... Никакого религиозного экстаза у меня нет. Я верю в Бога, как все православные женщины...». «Я всегда все прошения передавала...». «У меня всегда сердце болело о обиженных...». Анна Танеева (Вырубова). (Из стенограммы допроса А. А. Танеевой (Вырубовой) Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства в Петропавловской крепости (1917 г.) и полной рукописи её воспоминаний). По свидетельству Марии Евгеньевны (Муни) Головиной, Григорий Ефимович Распутин при последней встрече со своими духовными друзьями 16 декабря 1916 г., накануне его убийства, сказал Анне Вырубовой, приехавшей из Царского Села вместе с Княгиней Татьяной Шаховской и Е. В. Сухомлиновой: «Ты, Аннушка - вижу тебя в монастыре... помолись за нас, будешь "блаженная Анна", молитвы твои до Бога доходны будут. После твоей смерти люди придут к тебе на могилку просить помощи, и Бог услышит тех, кто просит Его во имя твое. Ты пострадаешь за тех, кого любишь, но страдания твои откроют тебе врата райские, и ты увидишь тех, кого ты любила и оплакала на земле». (Здесь и далее пер.с франц. Н. Г. Воспоминания Марии Евгеньевны (Муни) Головиной). Когда Муня Головина в эмиграции писала свои воспоминания по-французски, она ничего не знала о судьбе Анны Вырубовой и считала, что та, приняв монашество, живет затворницей в одном из православных монастырей Америки...  Ильинское православное кладбище. Мемориальная доска в память русских моряков  Софийская улица А не отъехать ли от всего этого на пароме в Свеаборг... чтобы обрести там филиал (или возможность) Кронштадта. Внутри крепости - дома, в которых живут (очевидно, бывшие казармы). Местами вполне российское запустение. В марте 1917-го лед вокруг Свеаборга был в крови царских моряков и адмиралов. В том же году Анна Вырубова находилась в заточении в Петропавловской крепости, потом в Свеаборге. Сумерки, стены крепости в изморози, тропинки в снегу, старые деревянные дома. Березы в инее. Это уже какой-то Ростов Великий, можно забыть, где находишься. В том-то вся и прелесть, что это не музей «Великого Княжества Финляндского», не этнографическая деревня, а живое прошлое, которое надо собирать по крупицам. - Как и везде.  В гавани. Свеаборг - циклопический памятник шведской дворянской гордости. Каменной звездой врезается крепость в море. Но, как выясняется, Свеаборг был взят во время русско-шведской войны «после непродолжительной осады». В меню ресторанчика - таинственные слова: «blini», «smetana»... Не часто доводится почувствовать себя реликтом. То есть будто тебя нет, России нет, всё после - или до, это уж кто как скажет. Всего несколько раз я это чувствовала: в берлинском Вильмерсдорфе, когда шла православная служба на немецком языке, а потом, годы спустя, на одном сайте, где народ со всего мира живо и со знанием дела по-английски обсуждает историю Царской Семьи и Распутина, высказывает свои мнения и догадки. Но жизнь не дает дремать, будит: в том же кафе, да и повсюду - русская речь. «Как много русских». Да, особенно по сравнению с полным отсутствием за почти девяносто лет.  И может быть, мысли о «России без революции» - мысли о той середке жизни, той уютной жизни, которую у нас развеяли по ветру. И может быть, во всех городах я ищу всего лишь... старую Москву. Примеряю. Одобряю. «У нас тоже так было». У каждого места своя радость и своя тоска. А по какому здесь ведомству старая Россия? Как сон, как черты лица, как нечто кровное. Как лейтмотив: ты и не думаешь, а музыка выводит. «Я не знаю, где вы и где мы...». (Иннокентий Анненский. «Петербург»). Строки - опять петербургские.  В гавани «Я всегда чувствовал особенное значение Финляндии для петербуржца, и что сюда ездили додумать то, чего нельзя было додумать в Петербурге...». (Осип Мандельштам. «Шум времени», глава «Финляндия». Цит. по: Мандельштам О. Э. Собрание сочинений. Т. 2. М., 1991. С. 62.) Январь-февраль 2012. |