Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.
(Ин 15:13)
АЛЬБОМЫ АННЫ
АЛЕКСАНДРОВНЫ ТАНЕЕВОЙ
ПОМОГИТЕ ВОССТАНОВИТЬ СВЯТЫЕ ЦАРСКИЕ МЕСТА!
КОНТАКТЫ
НАШИ ДРУЗЬЯ - MEIDÄN YSTÄVÄT
|
|
Исторический очерк практики и идеологии возведения памятников в нашей стране, предпосланный книге Кирилла Сокола «Монументы империи» (которую мы представляем на нашем сайте в наиболее существенных отрывках) в качестве введения, имеет, как нам кажется, и самостоятельную ценность. Он даёт читателю общие рамки, в которых тот может разместить изложенную в книге энциклопедически-сжатую информацию о памятниках, и позволяет составить некоторое представление об историческом и культурном фоне, на котором те возникали и воспринимались. Этот текст, сам по себе очень плотный, мы помещаем здесь с незначительными сокращениями. Кирилл Сокол. Самые известные произведения искусства украшают не музейные залы, а городские площади. Они доступны каждому и открыты в любой день и час. Эти неодушевленные произведения быстрее людей обрастают легендами и начинают жить своей собственной жизнью. Знаменитые и популярные, они изображены на монетах и купюрах, вывесках и рекламах. Они покорили свои города и стали их «визитными карточками». Петр на вздыбленном коне сразу напомнит о Петербурге, задумчиво идущий Пушкин – о Москве, замахнувшийся булавой Хмельницкий – о Киеве, Ришелье в античной тоге – об Одессе. Что объединяет перечисленные городские символы? Все они - монументальные памятники Российской империи. Памятники империи строги и консервативны, как и их эпоха. Они не проникнуты всеохватывающей идеологией, как монументы советского времени, и не скандально эпатажны, как произведения последних лет. Отношение к возведению российских памятников было очень серьезным и ответственным. Средства на их сооружение обычно складывались из добровольных пожертвований. Проекты составляли ведущие скульпторы и архитекторы не только России, но и других стран. Лучшие работы побеждали на конкурсах с авторитетными судьями. Утверждался проект лично императором. Для сооружения использовались дорогостоящие и долговечные материалы – бронза, гранит, мрамор. В результате почти все российские памятники были выполнены на высоком художественном уровне, среди них немало выразительных и запоминающихся, а иногда и просто выдающихся монументов. История российских памятников насчитывает всего лишь полтора века. Поэтому их было не так много – к концу 1910 года во всей России стояло около 750 монументов. Правда, в последующие шесть лет их количество увеличилось на несколько тысяч. Тем не менее, даже крупные губернские города: Вологда, Тамбов, Пермь, Красноярск… - вообще не имели памятников. Некоторые области, например, север России, Сибирь, Кавказ, были бедны монументами. Напротив, в Петербургской и Московской губерниях, Новороссии, Крыму и на Урале наблюдалась наибольшая плотность памятников. Неравномерность была заметна не только в географии монументов, но и в их тематике. В то время, когда еще не была увековечена память о многих достойных людях, число памятников Александру II перешло все мыслимые пределы. В общей картине российских монументов была заметна некоторая незавершенность. Но все же они успели сложиться в настоящую энциклопедию, рассказывающую о главных событиях русской истории и показывающую множество выдающихся лиц, составляющих гордость России. После крушения империи ее памятники пережили тяжелые времена: большая их часть была уничтожена собственным народом. К счастью, в последние десятилетия набирает силу обратный процесс, когда восстанавливаются наиболее интересные из утраченных монументов. В этой книге впервые сведены воедино все монументальные памятники Российской империи – знаменитые и забытые, помпезные и скромные, столичные и деревенские. Возможно, полная картина монументального дела России поможет лучше представить и понять ту ушедшую историческую эпоху, ее порядки и воззрения. Памятник, по определению В.И. Даля, это сооружение зодчества или ваяния в честь и память события, лица. Первые памятники возникли в разных частях древнего мира независимо друг от друга. Все они были надгробными, или мемориальными. Их возведением вожди и правители хотели сохранить память о себе не на короткую человеческую жизнь, а на тысячелетия. Примеры таких памятников - скифские курганы, гробницы инков, египетские пирамиды. В Египте же впервые была открыта другая функция памятника – обозначение выдающегося места. На возвышения, считавшиеся священными, египтяне ставили каменные обелиски – символы солнца. Эта архитектурная форма позже получила необычайно широкое распространение во всем мире. Со временем мемориальные памятники отошли на второй план, уступив место монументальным, не связанным с прахом героя. Для прославления правителя они были намного удобнее. Такие памятники можно было ставить еще при жизни, в любых местах и в большом количестве. Самое мощное государство древнего мира, Римская империя, позаимствовала все лучшее у своих предшественников. Здесь прижились и египетские обелиски, и греческая скульптура. Выработанный римлянами спектр памятников оставался неизменным до начала XX века – это обелиски, колонны, бюсты, статуи и конные статуи. После тысячелетнего перерыва памятники вновь появились в Италии в эпоху Возрождения и за два столетия заполнили всю Европу от Португалии до Польши. Россия до XVIII века жила замкнутой жизнью, мало общаясь с западными соседями. Своими были и памятники. В очень религиозной стране, какой была допетровская Русь, первопричиной всех событий считалась воля Господа. Поэтому и памятники возводились во славу Божью. Это были церкви, часовни, кресты. Большинство русских храмов посвящалось тем или иным событиям - то есть было памятниками. Так, знаменитый московский храм Василия Блаженного возведен в память взятия Казани, а стоящий рядом Казанский собор посвящен освобождению Москвы от поляков в 1612 году. Часовнями и крестами обычно отмечались места примечательных событий и могилы. Традиция возводить памятные церкви и часовни не прервалась после петровских реформ и продолжалась до наших дней. Московский храм Христа Спасителя - это памятник Отечественной войны 1812 года, петербургский Воскресенский собор (Спас-на-Крови) считается главным памятником Александру II. Все значимые события в жизни страны и правящей династии отмечались возведением церквей. Таковыми были рождение, бракосочетание или кончина лиц царской семьи, коронация, избавление от опасности при покушении или катастрофе. Только после крушения императорского поезда под Харьковом в 1888 году в России были воздвигнуты сотни часовен и церквей. Иногда два подхода в деле возведения памятников вступали в конфликт. Так, в религиозной белорусской глубинке в 1910-х годах многие выступали против массовой установки монументов Александру II, считая, что лучшим памятником царю должны стать новые храмы. Петр I разрушил изоляцию России и начал перестраивать жизнь страны на европейский манер. Кроме прочих западных нововведений, император хотел завести в своем государстве и памятники. Восславить в камне и бронзе Петр хотел прежде всего самого себя и свое царствование. Особенно остро этот вопрос встал после Полтавской победы. Уже через неделю после битвы, указом от 7 июля 1709 года, царь повелел соорудить на поле боя каменную пирамиду, увенчанную своей бронзовой конной статуей. Однако представленные работы не устроили царя, и грандиозный план осуществлен не был. Несколько проектов памятника Петру разработал скульптор Б.К. Растрелли, приехавший в Россию в 1716 году. Среди них были триумфальный столп, увенчанный фигурой Петра, пешая и конная статуи императора. Но и эти проекты при жизни Петра осуществлены не были. Правда, в царствование Петра был создан ряд скульптурных портретов самого императора и его сподвижников. Но эти работы, украсившие залы дворцов, а не улицы и площади, считаться памятниками не могут. Также в эти годы в России появилась парковая скульптура. Летний сад Петербурга украсили мраморные изображения античных богов и героев. Одно из подобных произведений, аллегория «Мир и изобилие», было посвящено победе над Швецией. Этому же посвящался знаменитый Петергофский фонтан «Самсон». Но и эти скульптурные группы нельзя считать памятниками из-за их аллегоричности, отсутствия постаментов и пояснительных надписей. Таким образом, Петр I вплотную приблизился к созданию российских памятников, но так и не воздвиг ни одного. Силы и энергия царя ушли на более важные для государства задачи. В царствование Анны Иоанновны в уральской глуши появилось необычное сооружение, которое может претендовать на звание первого российского монумента. На Билимбаевском заводе под Екатеринбургом в честь первой плавки чугуна была отлита тумба с изображением двух лиц на разных сторонах. Ее установили на заводской площади. Но с полной уверенностью назвать это сооружение первым в России памятником нельзя – слишком мало о нем известно. В правление Елизаветы Петровны скульптор Растрелли, наконец, завершил работу над конной статуей Петра, и в 1747 году она была отлита в бронзе. Но и ей не суждено было стать первым русским памятником – более полувека она, забытая всеми, пылилась в литейном сарае. Только в 1800 году это выдающееся произведение заняло подобающее место на пьедестале.  Конная статуя Петра работы Растрелли не стала первым памятником Появление российских памятников В июне 1762 на престол вступила Екатерина II. Уже на следующий день Сенат решил заняться установкой памятника новой императрице и поручил Академии наук составить его проект. Свои варианты представили академики Штелин и Ломоносов. Однако, когда осенью следующего года об этих планах узнала сама Екатерина, она запретила ставить монумент себе и повелела вместо этого соорудить памятник Петру I. Специально для его создания в Россию был приглашен скульптор Фальконе. Но первые русские памятники появились раньше знаменитого «Медного всадника», в то время, когда он только создавался. Они и не могли не появиться. В 1760-х годах в России на смену барокко пришел классицизм – художественный стиль, признававший высшим достижением человечества античное искусство, во всем равнявшийся на греческие и римские образцы. Актуальности античной теме добавляли грандиозные цели, поставленные Екатериной перед страной – освобождение Константинополя и Греции от турок, возрождение Византийской империи. Как тут было не вспомнить об античных статуях, обелисках, колоннах и триумфальных арках? В это время среди наград, которые российские вельможи получали от царицы, появились мраморные колонны и обелиски. Поначалу сановники не представляли, как им обходиться с необычным приобретением. Нарышкин, первым пожалованный колонной в 1769 году, просто не стал ничего с ней делать – более семидесяти лет она лежала в его имении Кунцево. Получивший следующую колонну Григорий Орлов установил ее в своем гатчинском парке, не догадавшись превратить в полноценный памятник.  Чесменская колонна В это время разразилась турецкая война, прославившая русское оружие. Желая увековечить подвиги своих военачальников, Екатерина распорядилась украсить свою резиденцию Царское Село памятниками в честь Румянцева, Федора и Алексея Орловых, Долгорукова. Первым бесспорным российским памятником стала открытая в октябре 1771 года Морейская колонна. Вторым спустя два месяца был открыт Румянцевский обелиск. В 1777 году к ним добавилась Крымская колонна. В 1778 году завершилось семилетнее строительство грандиозной Чесменской колонны, на которой впервые появились скульптурные элементы – барельефы и фигура орла. Все эти памятники (как и подарки царицы вельможам) изготавливались по проектам А. Ринальди и под руководством графа Я. Брюса в петербургской конторе строения Исаакиевского собора. Поняв, наконец, что нужно делать с мраморными монолитами, придворные быстро поддержали начинание императрицы. В 1775-1776 годах памятниками украсились усадьбы Орлова, Чернышева и Шереметева. Эти монументы, посвященные в основном Екатерине, были благодарностью за ее посещения и милости. Первым городским памятником России стал обелиск на главной площади Твери (1778), также посвященный Екатерине. Ко дню открытия в 1782 году первого российского скульптурного монумента - «Медного всадника» - в империи насчитывалось уже около дюжины памятников. Итак, первый русский памятник, Морейская колонна, появился в императорской резиденции Царское Село, то есть на земле дворянской усадьбы. Еще несколько десятилетий такие памятники доминировали в России, заметно опережая по количеству монументы, установленные в городах. Они представляют интереснейшую страницу в истории российских памятников.  Морейская колонна – первый полноценный памятник империи В большинстве усадеб стояли архитектурные памятники: чаще встречались обелиски, реже – колонны. Скульптурные памятники, составлявшие около трети, в основном представляли собой бюсты. Тематика усадебных памятников была довольно разнообразна. В первую очередь они посвящались царствующим особам, соизволившим посетить данное имение. Были памятники сановникам, покровительствовавшим хозяину усадьбы, например, Румянцеву или Каменскому. Ставились монументы и в честь самих хозяев имения или их родственников. В императорских резиденциях часты были памятники умершим в молодости великим князьям и княжнам. Будучи полновластными хозяевами своих усадеб, некоторые дворяне заполняли свои парки архитектурными формами, весьма похожими на памятники. К таковым можно отнести знаменитого временщика Аракчеева. В своем имении Грузино, Новгородской губернии, он установил: вазу в память приезда матери, вазу в память своей любовницы Настасьи Минкиной, чугунный памятник своим умершим собакам. Еще более плодовит был известный масон и оккультист, сенатор И.В. Лопухин. В своей подмосковной усадьбе Саввинское он поставил множество урн, обелисков, колонн и плит. Они посвящались кумирам Лопухина: писателю Фенелону, поэту Юнгу, Лейбницу, Конфуцию, Эккартсгаузену, Квирину Кульману, дяде сенатора – масону Абраму Лопухину и многим другим. Эти и подобные сооружения, свидетельства сентиментальности, странности, а порой и расстроенной психики их устроителя, в данной книге не рассматриваются. Но настоящие памятники, сооруженные в усадьбах Аракчеева и Лопухина, помещены в каталог. Усадьбы развивались неравномерно и имели период расцвета, для которого была характерна установка памятников. Так, Царское Село было заполнено колоннами 1770-х, Павловск – скульптурами 1810-х, Кузьминки – памятниками 1840-х, Остафьево – монументами 1910-х. Особняком стоит подмосковное имение Архангельское, где памятники регулярно появлялись в течение целого столетия. Нередко при разорении владельца и продаже имения новые хозяева перепланировали поместье, уничтожая старые памятники. По благополучию дворянских имений сильно ударила отмена крепостного права, но усадебные памятники продолжали появляться. Любопытно, что иногда новые владельцы поместий из купцов «заражались» несвойственными привычками: так, Фирсанова, новая хозяйка подмосковного имения Середниково, поставила там обелиск в честь Лермонтова. Старая традиция была перенесена и в усадьбы нового времени – дачи, возле которых также появилось несколько памятников. К 1917 году особенно богаты памятниками были: в окрестностях Петербурга – Грузино, Павловск, Петергоф, Царское Село, в окрестностях Москвы – Архангельское, Кузьминки, Кунцево, Остафьево, Студенец. Из провинциальных имений можно отметить украинскую Умань и карельский Монрепо. Всего в дворянских усадьбах стояло около 90 памятников, еще примерно полсотни – в императорских резиденциях. До нашего времени, увы, не дожили памятники Грузино, Ильинского, Кузьминок, Кунцева, Суханова, большинство монументов Петергофа.  Памятник Александру I в Грузино – самый величественный усадебный памятник Первые полвека русских памятников Характерные особенности первого десятилетия российских памятников сохранились без особых изменений до начала 1820-х годов. Памятников ставилось немного, основная их часть была сосредоточена в дворянских усадьбах близ Москвы и Петербурга. Особенно богаты монументами были императорские резиденции – Царское Село и Павловск. В городах памятников было мало: на 1820 год в Петербурге их имелось четыре, в Полтаве – два, в Москве, Киеве и Риге – по одному. В подавляющей своей массе памятники были архитектурными. Их проектировали архитекторы Ринальди, Камерон, Тома-де-Томон, Воронихин. Скульптурных монументов в это время создавалось очень мало. Все они были выдержаны в классическом стиле: герои имели неестественно торжественные позы и были одеты в античные тоги или доспехи. Лучшие скульпторы этого времени – Фальконе, Мартос, Рашетт, Козловский. Памятники 1770-х – начала 1820-х годов прославляли, в первую очередь, собственную эпоху. Большая их часть ставилась в память визитов Екатерины, Павла или Александра, в честь побед над турками и шведами, в честь лучших полководцев того времени – Румянцева, Суворова, Орлова. Ряд памятников, причем лучших, посвящался Петру I и его победам, а два прославляли героев далекого прошлого – Святого Владимира, Минина и Пожарского. Вопреки распространенной трактовке царской России как феодальной тирании, презирающей народные низы, среди героев самых первых русских памятников фигурировали крестьяне-ополченцы из невских сел, купец Минин, крепостной садовник Константинов. Вскоре к ним добавятся помор Ломоносов, крестьянин Сусанин и казачий атаман Ермак, позже – солдаты Сидоров, Осипов и Рябов, матросы Шевченко и Кошка. Признаки перемен в деле установки памятников стали появляться в начале XIX века. Первым памятником нового времени можно считать знаменитый монумент Минину и Пожарскому. Впервые идея его установки была предложена не властью, а обществом. Впервые был проведен и конкурс проектов. Вскоре в России значительно вырос интерес к истории страны, дотоле практически неизвестной. Главная заслуга в этом принадлежала появившимся работам историка Н.М. Карамзина, особенно обстоятельной «Истории государства Российского». Интерес к собственной истории совпал по времени с национальным подъемом, вызванным победой над Наполеоном. Вскоре это отразилось и на памятниках. К началу 1820-х годов относится зарождение проектов памятников Дмитрию Донскому на Куликовом поле и Святому Владимиру в Херсонесе. Инициатива сооружения этих монументов шла уже не сверху, а из самого общества. Причем виделись эти памятники с современной точки зрения не совсем обычно. Кроме собственно памятника-обелиска, они должны были включать еще церковь и богадельню (или инвалидный дом). Столь крупные проекты так и не были осуществлены из-за дороговизны – обычно их сокращали до одного объекта (в случае с Донским это был памятник, с Владимиром – храм). Тем не менее, этот подход просуществовал еще некоторое время: уже в середине 1830-х годов симбирский памятник Карамзину задумывался в виде комплекса зданий с бюстом историка в одном из них. Также в начале 1820-х годов во многих местах стали появляться планы установки памятников самой разной тематики. Памятники явно выходили за пределы столиц и крупнейших городов – о них задумались в Архангельске, Одессе, Барнауле, Петропавловске на Камчатке. Годы подъема интереса к монументам совпали со сменой императора. Это событие оказалось чрезвычайно благоприятным для российских памятников. Ни один царь не сделал в этой области столько, сколько Николай Павлович. Именно при нем в стране сформировалась четкая система монументов, были увековечены наиболее выдающиеся события и лица русской истории. Из необычной диковинки памятник превратился в почитаемую и охраняемую святыню, украшавшую многие русские города и места сражений. Роль самого императора в этом деле – вовсе не преувеличение. Он лично разрешал приступить к сооружению того или иного памятника и утверждал его проект. Николаю принадлежала мысль увековечить память погибших польских генералов, а памятник Энгельгардту и Шубину царь распорядился поставить на свои личные средства. В николаевскую эпоху продолжали играть значительную роль архитектурные памятники. Новые веяния в эту область привнесли архитекторы Адамини и Брюллов. Первый разработал оригинальный проект колонны с церковной главкой, второй – невысокого четырехгранного пилона. Для изготовления таких памятников впервые в России стал широко применяться чугун. Значительно увеличилось число скульптурных памятников. Если вначале в работах Мартоса и Гальберга сохранялись все признаки классицизма, то работы новых скульпторов – Орловского, Демут-Малиновского, Клодта, Витали – уже относились к академизму. Их герои, сохранявшие прежнюю торжественность, изображались уже в костюмах своего времени.  Памятник генералу Гулякову в Закаталах – чугунный пилон по проекту А.П.Брюллова В тематике памятников Николай наибольшее внимание также уделил современной эпохе. Особенно прославлены были недавняя война 1812 года и ее герои, последние победоносные войны с Турцией и Польшей. Монументами отмечались даже не очень значительные события, такие, как находка скелета мамонта или измерение дуги меридиана. Николай значительно основательнее предшественников увековечивал далекое прошлое России – при нем появились памятники Святому Владимиру и Дмитрию Донскому, Ермаку и Сусанину. Не были забыты и державные предшественники – Петр, Екатерина, Павел, Александр. При Николае появились первые монументы деятелям науки и культуры – Ломоносову, Державину, Крылову, Карамзину. В деле установки памятников необходимо отметить заслуги видного российского сановника николаевской эпохи, графа Воронцова. Многие годы он управлял обширными окраинами империи, Новороссией и Кавказом, где по его инициативе было установлено много прекрасных памятников. Особое место в николаевскую эпоху занимал проект 1835 года – первая крупная программа по установке единого комплекса памятников. Тогда Николай распорядился соорудить ряд монументов на местах боев 1812 года. Выполнение проекта было возложено на министра финансов Е.Ф. Канкрина. Перечень мест для памятников разработал Генеральный штаб. Несколько изменив список, Николай утвердил его в декабре 1835.  Главный Бородинский монумент – памятник первого класса по проекту А.У.Адамини Всего предполагалось установить 16 монументов трех классов: первого – в Бородино, второго – в Тарутино, Малоярославце, Красном, Студянке, Клястицах, Смоленске, Полоцке, Чашниках, Кулаково и Ковно, третьего – в Вязьме, Витебске, Городечне, Кобрине и Салтановке (позже Тарутино выпало из списка в связи с установкой там памятника по индивидуальному проекту). Летом 1836 года полковник Яковлев объехал поля сражений и выбрал места для постановки памятников. Был объявлен конкурс на лучший проект: памятники должны были изготавливаться из чугуна, отличаться простотой, не иметь фигур и «мелочных непрочных украшений». Из представленных рисунков император отобрал три, выполненные архитектором Адамини. Впоследствии Николай лично утверждал окончательные проекты каждого памятника, тексты надписей на них. В первую очередь решено было соорудить монументы в Бородино, Смоленске и Ковно. Они были открыты соответственно в 1839, 1841 и 1843 годах. За ними последовали памятники в Малоярославце (1844) и Красном (1847). В начале 1848 года Канкрин известил императора, что на оставшиеся десять памятников осталось 150 тысяч рублей при необходимых 960 тысячах. Николай распорядился сооружение памятников прекратить, за исключением уже изготавливавшихся монументов для Полоцка и Клястиц, которые были открыты в начале 1850-х. Всего по проекту 1835 года было установлено семь памятников: один – первого и шесть – второго класса.  Смоленский монумент – памятник второго класса по проекту А.У.Адамини Точно такими же памятниками было увековечено подавление польского восстания 1830-1831 годов. Их постановку было приказано финансировать из польской казны, поэтому тут программа была осуществлена полностью. Типовой памятник первого класса был установлен в честь взятия Варшавы (1847), второго класса – в память сражений при Грохове (1846) и Остроленке (1847). Интересна судьба памятников третьего класса. На местах боев 1812 года они так и не появились. А вот в Польше один такой памятник все же был установлен. Он был открыт в 1849 году на поле боя у села Якац. По виду напоминавший памятник первого класса, он имел меньшие размеры. Последним типовым памятником по проекту Адамини стал монумент в честь взятия турецкой крепости Ахалцих, открытый уже в 1863 году. Вступивший на престол Александр II уделял памятникам меньше внимания: России, проигравшей Крымскую войну и начавшей болезненные реформы, было не до монументов. Тем не менее, памятники продолжали появляться, и за четвертьвековое правление Александра их число выросло в полтора раза. Среди этих, в основном, довольно скромных памятников, встречались и очень заметные – прежде всего, уникальный памятник Тысячелетия России. Также выделялись столичные монументы Николаю I, Екатерине II, Крузенштерну и Виллие, московский Пушкин, николаевский Грейг, варшавский Паскевич, тифлисский и одесский Воронцовы. В это время произошла смена художественных вкусов. Свои последние работы создали старые мастера академической школы, такие, как Пименов и Клодт. Их вытеснила талантливая молодежь – Микешин, Опекушин, Антокольский, Шредер, Лаверецкий. Создание памятников стало более демократичным, проводились открытые конкурсы, которыми интересовалось все общество. Открытие первого, московского памятника Пушкину собрало огромные массы народа и стало едва ли не главным событием 1880 года. Значительно больше памятников ставилось не государством, а частными лицами, обществами или городами.  Памятник Крузенштерну в Петербурге В начале правления Александра, в 1860 году появилась первая книга, посвященная российским памятникам. Это была небольшая брошюра А. Долгова, обстоятельно перечислявшая около 90 монументов из имевшихся на то время в России примерно двухсот. Александр III, быстро и решительно раздавивший революционный террор, ввел страну в период политического спокойствия и экономического роста. Это отразилось и на памятниках – их количество заметно увеличилось. В эти годы над их созданием работали художники Бильдерлинг, М. Микешин, Монигетти, архитектор Гримм, скульпторы Адамсон, Бах, Беклемишев, Забелло, Опекушин, Попов, Чижов, В. Шервуд, Шредер, Эдуардс. Из наиболее интересных архитектурных монументов можно назвать петербургскую колонну Славы и севастопольский памятник затопленным кораблям. Среди скульптурных работ выделяются памятники Екатерине в Симферополе и Екатеринодаре, пятигорский Лермонтов, одесский Радецкий, севастопольские Нахимов и Корнилов, новочеркасский Ермак. Особенно много ставится монументов Александру II, жестокое убийство которого потрясло общество. Самые примечательные из них появились в Москве, Самаре, Астрахани, Казани, Ченстохове.  Памятник затопленным кораблям в Севастополе В конце века получили широкое распространение полковые памятники – небольшие монументы, сооружаемые за счет воинских частей. Они ставились перед казармами части или на поле боя, где она отличилась. Посвящались такие памятники обычно героям-предкам, реже – основателю или шефу данного полка. Тогда же некоторые поля сражений начинают украшаться едиными комплексами монументов и памятных знаков. Первой стала бывшая текинская крепость Геок-Тепе: к 1901 году на ее развалинах было установлено восемь памятников. В следующем году четыре памятных знака появились в окрестностях Бреста, на поле боя Суворова с восставшими поляками. На 1904 год было намечено празднование 50-летия Севастопольской обороны с открытием десятков памятников. Однако начавшаяся японская война заставила отложить торжества на неопределенное время, а затем и вовсе отменить их. Скромное открытие севастопольских памятников прошло почти незамеченным. Война вызвала революцию и волну политического террора. Любое официальное мероприятие с присутствием должностных лиц становилось мишенью для террористов. Поэтому в 1905-1907 годах открывалось мало памятников. Многие, уже готовые, по несколько лет стояли в деревянных чехлах, в ожидании лучших времен для торжественного освящения. Оправившаяся от первой революции Российская империя казалась сильной, как никогда. Это отразилось и на установке памятников – год от года их количество росло. Одна за другой проходили шумные юбилейные кампании. В 1909 году отмечалось двухсотлетие Полтавской битвы, в 1910 – юбилей взятия Выборга, Риги и Ревеля, в 1911 – пятидесятилетие освобождения крестьян, в 1912 – столетие Отечественной войны, в 1913 – трехсотлетие Дома Романовых. Каждая кампания сопровождалась постановкой большого количества монументов. Только на Бородинском поле было поставлено 36 новых памятников. В эти годы появилось много красивых и интересных монументов: Александру III, Николаю Николаевичу и героям «Стерегущего» в Петербурге, Скобелеву в Москве, Кауфману в Ташкенте, Столыпину в Киеве. Над созданием памятников работали талантливые скульпторы Андреев, Б. Микешин, Изенберг, Бернштам, Самонов, Л. Шервуд. Тогда же отметились в России и несколько видных итальянских мастеров: Пьетро Каноник, Этторе Ксименес и Паоло Трубецкой.  Памятник Кауфману в Ташкенте В эти годы вышло несколько серьезных работ, посвященных российским памятникам. В.А. Ашик опубликовал подробный иллюстрированный труд о монументах, посвященных эпохе Александра I. С.А. Педашенко выпустил несколько брошюр, в которых были собраны сведения о памятниках Александру I и войне 1812 года, Александру II, Александру III и Пушкину. Кроме этого, он опубликовал несколько статей в «Московских Ведомостях» и «Голосе Москвы» о памятниках другой тематики. Тогда же, в 1911 году возникло явление, особенно расцветшее в советские времена. По случаю 50-летия отмены крепостного права на поток было поставлено изготовление типовых памятников Александру II. Их главный производитель, петербургский фабрикант Э. Новицкий выпускал бронзированный бюст на цинковом постаменте, стоивший всего 150 рублей. Любая волость могла позволить себе заказать это изделие для установки перед церковью или волостным правлением. Завод изготовил несколько тысяч таких памятников. Кроме того, памятники Александру II изготавливали другие заводы и фирмы: Козлова, Виллера, Морана, Сан-Галли, Городецкого. Общее количество типовых памятников, установленных в 1911-1916 годах, можно приблизительно оценить в 2,5-3 тысячи.  Типовой бюст Александра II производства фабрики Э.Э.Новицкого – самый массовый памятник империи Отношение к этим памятникам всех слоев общества, за исключением части крестьян, было отрицательным. Все они были уничтожены спустя 5-10 лет после установки, и сожалеть о большинстве из них не приходится. Но эти штампованные памятники подготовили благоприятную почву для идолов новой эпохи – на смену тысячам Александров пришли тысячи Ильичей, также отлитых по одной форме. Главными врагами памятников всегда были люди. Во все времена и при всех режимах памятники портились и подвергались вандализму. Причиной этому были либо хулиганство, либо желание заработать на дорогостоящей бронзе. Поэтому на монументах, ставившихся в глухих безлюдных местностях, старались не делать мелких выступающих деталей и накладных надписей – они вскоре сбивались. Почти все российские памятники были окружены решетками или цепями, несшими защитную функцию. Некоторые монументы опоясывала двойная ограда, а памятник Апшеронцам в Темир-Хан-Шуре вообще окружал забор из колючей проволоки. Но и это не помогало, поэтому у многих памятников ставилась постоянная охрана: солдаты или казаки из ближайших воинских частей, кадеты. Военные памятники в провинции часто охраняли солдаты-ветераны, постоянно жившие рядом с ними в сторожках. Так что содержание памятников обходилось недешево. И все же порча памятников не была редкостью. В Костроме некий злоумышленник отломал руку бронзового Сусанина и пытался пропить ее в ближайшем трактире. В 1872 году были обезображены памятник Петру в Воронеже и колонна Славы в Полтаве. В 1913 году с петербургской колонны Славы было отбито много букв в надписях и почти оторвана одна из досок. Увы, за прошедшее столетие культурный уровень российского общества не сильно вырос, и с памятников по-прежнему повсеместно исчезают металлические детали. Разрушали памятники и по идейным соображениям. Так, поляки, не желавшие мириться с русским правлением, вымещали злость на его символах. В 1905 году под памятником взятия Варшавы была взорвана бомба, повредившая монумент. Бюст Александра II в Александрийской колонии под Варшавой был украден весной 1912 года и вскоре найден в реке. Начавшаяся мировая война остановила нарастающий вал памятников. Ресурсы и мощности империи были направлены на военные нужды. Некоторые памятники еще открывались, но их были единицы. По-видимому, последним крупным памятником Российской империи можно считать обелиск героям Первой Мировой, открытый в Вязьме в июне 1916 года. Начало войны ознаменовалось победами немцев на западе. К общему изумлению, они вели себя на оккупированных территориях по-варварски: расстреливали заложников, разрушали средневековые соборы. Страдали и монументы: немцы демонтировали и отправили на переплавку огромного бронзового льва с памятника в Ватерлоо. Кроме желания унизить французов и бельгийцев, свою роль сыграл дефицит меди, необходимой для производства гильз. Летом 1915 года немцы начали мощное наступление на востоке, и русской армии пришлось очистить Польшу, Литву, Курляндию, часть Белоруссии и Волыни. Из оставляемых городов, если позволяло время, спасалось все ценное. К вывозившимся по старой традиции колоколам, на этот раз добавились и памятники. Были сняты и эвакуированы монументы Вильно, Риги и Минска. Но и тут не обошлось без потерь: корабль, перевозивший в Петербург рижский памятник Петру, был потоплен немцами. Немецкая пропаганда, воспользовавшись эвакуацией памятников, объявила, что русские увозят их на переплавку. Отголоски этих сообщений и сейчас можно встретить в прибалтийской прессе. Оказалось, что немцев опасались зря – российских памятников они не тронули. Мне не удалось обнаружить сведений о снятии немцами какого-либо русского памятника. Даже в Варшаве, где население крайне враждебно относилось к русским монументам, немцы не позволяли их трогать в течение двух лет. Все значительные монументы на оккупированной территории России охранялись немецкими солдатами. Даже памятники своим погибшим или в честь взятия русских городов немцы ставили не на опустевших после эвакуации постаментах, а на свободных местах. Возможными причинами столь лояльного отношения были родственные связи двух царствовавших династий и надежда кайзера на сепаратный мир с Россией. Только после февральской революции немцы потеряли всякое уважение к России и взяли курс на провозглашение независимости ее национальных окраин. Начиная с апреля 1917 года они позволили полякам снять несколько главных русских памятников. Да и глупо было бы немцам охранять то, что уже полным ходом уничтожалось в самой России. Там же, где жители были настроены лояльно, памятники вообще не пострадали. Так было на Украине и в Крыму, которые кайзеровские войска оккупировали с апреля по ноябрь 1918 года. Следствием Мировой войны стало отторжение от России ее национальных окраин. Они были захвачены другими государствами или обрели независимость. Они по-разному относились к доставшимся им русским памятникам. Турция в результате войны присоединила часть российского Закавказья – Карсскую и половину Батумской области. Все здешние памятники - а они посвящались исключительно сражениям с турками - были ими вскоре уничтожены. Румыния в 1918 году заняла Бессарабскую губернию, которой владела двадцать лет. Румыны лояльно относились к памятникам всегда союзной им России, благодаря чему большинство из них сохранилось. Правда, кишиневский памятник Александру I, символизирующий единство Бессарабии и России, был уничтожен по настоянию румынских националистов. Украиной несколько месяцев правила поставленная немцами марионеточная Центральная Рада. Она пыталась уничтожить напоминания о российском прошлом. Министр внутренних дел Ткаченко направил в Раду свои соображения, касающиеся киевских монументов. Он предложил снять и переплавить памятники Александру II, Кочубею и Искре, уцелевшие фигуры с памятника Столыпину. Статую Николая I он рекомендовал перенести во двор университета, с памятника Хмельницкому сбить пророссийские надписи, с остальных памятников убрать двуглавых орлов. 23 апреля 1918 года Рада рассмотрела эти предложения и несколько умерила пыл министра: было решено снять памятник Кочубею и Искре, а статую Николая I перенести в Печерскую крепость. Однако через шесть дней не успевшая выполнить своих решений Рада была разогнана немцами. В Польше сносить памятники начали в 1917 году: в апреле был разобран монумент погибшим польским генералам, в октябре снята статуя Паскевича. В том же году был уничтожен памятник Александру II в Ченстохове. До остальных монументов поляки добрались только в начале 1920-х годов, что было связано со сложностью их разборки. В конце концов, русских памятников в Польше практически не осталось. Из 14 русских монументов Варшавы уцелело лишь два наиболее нейтральных. Для бедной медью и гранитом Польши была характерна переделка российских памятников и использование их пьедесталов для устройства своих новых монументов (Влодава, Войславицы, Желтки, Кржешов, Опочно). Латвии достались, в основном, пустые постаменты от эвакуированных монументов. В Эстонии были выборочно уничтожены главные «имперские» памятники, доминировавшие на городских площадях – статуя Петра в Таллине и обелиск ему в Нарве. То же происходило в Литве, где на центральной площади Каунаса был демонтирован памятник 1812 года. Финляндия может служить завидным примером терпимости на фоне общего разрушения. Там сохранились и поддерживаются в образцовом порядке практически все памятники российского периода истории. Достаточно сказать, что на главной площади столицы Финляндии бережно сохраняется величественный памятник Александру II. Темным пятном здесь является лишь уничтожение памятника Петру I в Выборге в 1918 году. Но это событие произошло в разгар боев гражданской войны, и тогда же было осуждено многими финнами. В феврале 1917 года Российская империя прекратила свое существование. Повсеместно началось уничтожение символов монархии – царских портретов, флагов, гербов. С многих колонн и обелисков были сбиты венчавшие их двуглавые орлы. Так было с памятниками Александре Федоровне в Гельсингфорсе, Невельскому во Владивостоке и многими другими. Спустя две недели после отречения царя произошло событие, ставшее предвестником будущего. В Киеве по решению новых властей стали снимать памятник особо ненавистного демократам Столыпина. Над ним соорудили деревянную виселицу и, оторвав фигуру от постамента, подвесили на ней. На следующий день, к восторгу огромной толпы, статую сбросили на землю и увезли. Через четыре дня та же участь постигла симбирский памятник Столыпину, уничтоженный по решению крестьянского съезда. Пока интеллигенты еще вели споры о том, какие памятники стоит уничтожать и почему, народные массы взялись за дело. Первой жертвой почему-то выбрали Екатерину II. В марте и апреле были сброшены ее статуи в Нахичевани-на-Дону, Екатеринославе и Ирбите, раздавались требования переплавить их в снаряды. Во Владимире городская чернь, как обычно, сбросила с постамента статую Александра II. Останавливаться на этом разгоряченной толпе не захотелось, и она заодно разрушила стоявший неподалеку памятник Пушкину. В уничтожении монументов весной 1917 принимали участие толпы погромщиков, состоявшие, в основном, из запасных солдат. Реже снос инициировали излишне «демократичные» местные власти. Летом 1917 в России воцарился хаос, начались массовые грабежи и погромы, надвигался голод. Уничтожение памятников прекратилось – стало просто не до них. В октябре 1917 к власти в России пришли большевики, желавшие полностью разрушить существующий мир и создать новое утопическое общество. Уничтожению подлежали и напоминавшие о прошлом памятники. Здесь у большевиков были хорошие учителя. Еще во времена Великой Французской революции были сброшены с постаментов и переплавлены десятки монументов французским королям, среди них шедевры таких мастеров, как Бушардон, Жирарден, Франкавилла. «Марсельеза», ставшая гимном этой революции, открыто провозгласила отношение к памятникам: «нам враждебны златые кумиры». Подобной ненавистью к прошлому отличались и деятели Парижской коммуны – в торжественной обстановке коммунары свалили Вандомскую колонну, увенчанную статуей Наполеона. Большевики хорошо усвоили французские уроки. 12 апреля 1918 года Совнарком принял декрет «О памятниках Республики». Во исполнение этого документа вскоре были уничтожены сотни монументов, поэтому стоит процитировать его основные статьи: «В ознаменование великого переворота, преобразившего Россию, Совет Народных Комиссаров постановляет: 1. Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц и частью перенесению на склады, частью использованию утилитарного характера. 2. Особой комиссии из народных комиссаров по просвещению и имуществ республики и заведующего отделом изобразительных искусств при комиссариате просвещения поручается, по соглашению с художественной коллегией Москвы и Петрограда, определить, какие памятники подлежат снятию. 4. Совет Народных Комиссаров выражает желание, чтобы в день 1 мая были уже сняты некоторые наиболее уродливые истуканы». Под декретом стояли подписи Ленина, Сталина и Луначарского. Его исполнение началось на всей подконтрольной большевикам территории. В Москве были уничтожены памятники Александру II, Александру III, Скобелеву и Сергею Александровичу. Последний собственноручно сбросили члены Совнаркома во главе с Лениным. В Петрограде комиссия по снятию памятников, возглавляемая художником Д.П.Штеренбергом, в мае 1918 приняла список 1-й очереди сносимых памятников. В действиях питерской комиссии прослеживалась некоторая робость – на уничтожение обрекли только совсем новые монументы, еще не ставшие привычными для горожан. Понятие «царских слуг» трактовалось широко: например, в подмосковной Верее был уничтожен памятник герою 1812 года генералу Дорохову. Но основной удар большевистского декрета пришелся по типовым памятникам Александру II, находившимся на подконтрольных территориях. В других частях страны памятники сносили по мере занятия их Красной армией: в Пскове и Киеве – в 1919, в Архангельске и Иркутске – в 1920, во Владивостоке – в 1922. Некоторые внушительные монументы, разобрать которые было непросто, закрывались деревянными чехлами. Их очередь наступила через несколько лет. Часть снятых статуй, причем наиболее интересных, была перенесена в музеи и уцелела. Постаменты уничтоженных памятников большевики обычно использовали для создания своих монументов. На них воздвигали статуи и бюсты известных революционеров или абстрактных пролетариев. Бесспорным лидером среди них стал тогда Карл Маркс. Большинство этих памятников, создававшихся из гипса или бетона, вскоре развалилось. Третья, после 1917 и 1918 годов, волна массового уничтожения памятников пришла после десятилетнего затишья, в конце 1920-х. Здесь причина была не идеологической, а прагматической – для начавшейся индустриализации срочно потребовались бронза и чугун. В апреле 1929 вышел секретный циркуляр Главнауки наркомпроса, посвященный вопросу цветных металлов. Констатируя их малые запасы, он предписывал местным властям все изделия из цветных металлов (в том числе из музеев и церквей) сдавать Рудметаллторгу. Сохранять разрешалось «только совершенно уникальные объекты». Большинство памятников под это определение не подпадало. На переплавку отправили статуи Завойко, Лазарева, Нахимова, Платова, Шелехова, принца Ольденбургского, фигуры с памятника Каспийскому полку, Демидовскую колонну и многие другие. Та же участь ждала чугунные памятники – почти полностью были уничтожены грандиозные типовые монументы в память 1812 года. Их судьбу разделила петербургская колонна Славы. Справедливости ради необходимо отметить, что некоторые статуи, перенесенные вскоре после революции в музеи, во время второй волны уничтожения не пострадали. Это фигуры Румянцева, Потемкина, Грейга, Екатерины (с памятника в Екатеринославе) и ее сподвижников (с памятника в Одессе). Были места, где памятники пострадали не так сильно. К ним можно отнести Бородинское поле, превращенные в музеи императорские резиденции – Царское Село и Павловск, закрытые военно-морские базы – Кронштадт и Петропавловск-Камчатский. Последним серьезным испытанием для российских памятников стала Великая Отечественная война. Немцы надолго оккупировали огромную часть страны. У них не было продуманной и последовательной политики по отношению к занятым территориям, что отразилось и на отношении к старым памятникам. Немцы не уничтожали их по идеологическому принципу – в отличие от памятников Ленину и Сталину они не представляли для них опасности. Но, как и в предыдущую войну, немцы страдали от дефицита меди. Ими была создана специальная организация для вывоза ценностей с оккупированных территорий, «Эйнзатцштаб», возглавляемая Розенбергом. В местах, где фронт долго стоял на одном месте, работали немецкие комиссии по вывозу ценностей. От деятельности такой комиссии особенно пострадали пригороды Ленинграда. Немцами были отправлены на переплавку в Германию статуи двух Петров из Петергофа, Екатерины - из Царского Села, барельефы с Чесменской колонны, детали памятника Бистрому. Только успешное наступление советских войск спасло уже разобранный для отправки в Германию новгородский памятник Тысячелетия России. Был отправлен на переплавку и воронежский Петр. Отступая с Украины, немцы вывезли из днепропетровского музея статую Екатерины, из херсонского – Потемкина, из глуховского – Румянцева. Все эти выдающиеся произведения по сей день не обнаружены. Непоследовательность немецких действий видна на примере Севастополя. Отправив на переплавку статуи с памятника Корнилова, они не только не тронули многофигурный бронзовый монумент его соратнику Тотлебену, но даже выставили возле него караул. Причина – в немецких корнях русского генерала. Вообще, мародерская деятельность немцев носила случайный характер и сильно зависела от местных военных или оккупационных властей. Например, совершенно не пострадали старые памятники в Киеве, Одессе, Новочеркасске. А в Таганроге, где немцы заигрывали с населением, они извлекли из музея и поставили на старый постамент памятник Петру (хотя точно такой же Петр в Петергофе был снят и вывезен на переплавку в Германию). Некоторые старые памятники были уничтожены или повреждены непосредственно в ходе боев, такие, как памятник в Медыни, колонна в честь Балаклавского сражения или обелиск основания Павловска. Во второй половине 1930-х годов в государственной политике СССР произошел радикальный поворот. Вместо не оправдавшего себя интернационализма Сталин решил опереться на старую имперскую идеологию с ее ценностями. Для возможности такой резкой смены курса было уничтожено огромное количество руководителей всех уровней. После этого началось внедрение в жизнь таких забытых за двадцать лет понятий, как русская история и литература, подчеркивалась ведущая роль русского народа в государстве, успешно пошло расширение страны к дореволюционным границам. Одной из важных опор обновленной имперской идеологии были российские памятники. Немногие сохранившиеся из них пребывали к концу 1930-х в печальном состоянии. Новые веяния коснулись и их: было прекращено уничтожение памятников и начата реставрация уцелевших. В 1937 году было проведено обследование бородинских памятников. Бородинское поле передали в ведение Наркомата Обороны, которому вменялось в обязанность восстановить надписи, доски, ограды к празднованию 125-летия сражения. В 1939 было торжественно отпраздновано 230-летие Полтавской битвы (совсем не круглый юбилей), к которому восстановили или создали заново все полтавские памятники. Правда, в восстановлении памятников в советское время были существенные ограничения – сохранялось табу на памятники царям (за исключением Петра I), по возможности старались избавиться от двуглавых орлов (например, на памятнике Келину в Полтаве). Набиравшему силы процессу восстановления памятников помешала Отечественная война. Но уже по мере освобождения территорий памятники начинают восстанавливаться. В Малоярославце в 1944 году был воссоздан с небольшими изменениями бюст патриота Беляева, уничтоженный коммунистами в 1932-м. За рекордные сроки был собран и отремонтирован памятник Тысячелетия России. После войны процесс восстановления старых памятников понемногу продолжался, активизировавшись после смерти Сталина. В конце 1950-х годов были заново отлиты фигуры Дорохова, Шелехова, Нахимова. К 150-летию Отечественной войны были воссозданы многие памятники 1812 года. Уже в 1980-х были восстановлены главный бородинский монумент и памятник Корнилову, петербургские памятники Мусоргскому и Семенову-Тян-Шанскому. Крушение советской системы в 1991 году сняло последние идеологические ограничения на восстановление памятников. Уже вскоре были заново отлиты статуи Платова и Муравьева-Амурского, в Таганрог вернулся Александр I, а в Петербург – конная статуя Александра III. Восстановлению препятствовали, в основном, экономические проблемы. Чем лучше обстоят дела в российской экономике, тем интенсивнее идет процесс воссоздания утраченных памятников. Недавно были полностью восстановлены иркутский Александр III, казанский Державин, лысьвенский Шувалов. В Петербурге вновь появились три памятника Петру. Завершены работы по воссозданию памятника Екатерине в Краснодаре и грандиозной колонны Славы в Петербурге. Два последних случая показывают, что в деле восстановления памятников нет невыполнимых задач. Нет сомнений, что в скором времени в России будут восстановлены наиболее интересные из разрушенных монументов.  Восстановленный памятник Александру III в г. Иркутске Обнадеживает ситуация во всегда бедной царскими памятниками Белоруссии, где восстановлены три монумента Отечественной войны: в Полоцке, Брилях и Студянке. Очень активно идет процесс в Крыму: там восстановлены памятники Балаклавского и Инкерманского сражений, фонтан-памятник Айвазовской в Феодосии. Ситуация на Украине сложнее. Восстановлено немало памятников – княгине Ольге в Киеве, Потемкину в Херсоне, Харитоненко в Сумах, Екатерине II в Одессе. Но иногда воссозданию памятников препятствуют антироссийские настроения украинской политической элиты. Новые власти Латвии пытаются выдавить из страны все русское, правда, особых успехов пока не добились. Здесь рижские памятники российской эпохи в одиночку восстанавливает на свои средства предприниматель Е.Я. Гомберг. Ему удалось воссоздать памятники Барклаю и Паулуччи, отреставрировать конную статую Петра – но установить ее в городе запрещено. Остается пожелать меценату успехов в его деятельности и надеяться на приход к власти вменяемых политиков. В Эстонии и Литве никаких разговоров о восстановлении старых памятников замечено не было, их возможность кажется маловероятной. В Армении недавно восстановлен памятник взятия Карса, теперь он стоит в Гюмри, бывшем Александрополе – Карс достался Турции… В азиатских республиках бывшего СССР история пишется с чистого листа, и методы ее исправления - отнюдь не европейские. Здесь вряд ли что-то будет восстановлено, скорее, исчезнет немногое сохранившееся. |