ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА!
КОНТАКТЫ
|
ОБЩЕСТВО ПАМЯТИ СВЯТЫХ ЦАРСТВЕННЫХ МУЧЕНИКОВ И АННЫ ТАНЕЕВОЙ В ФИНЛЯНДИИ RY.
|
ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА! КОНТАКТЫ |
PYHÄT KEISARILLISET MARTTYYRIT JA ANNA TANEEVA SUOMESSA MUISTOYHDISTYS RY.
|
|
1917 года октября 14 дня командированный в Чрезвычайную Следственную Комиссию для производства следственных действий В.В. Лихопой в Петроград допрашивал с соблюдением ст. 443 уст. угол. суд. нижепоименованного свидетеля, который показал: Я, Анна Александровна Вырубова, к показанию моему добавляю: Если бы Императрица Александра Федоровна поставила условием, что Хвостов только в том случае будет Министром внутренних дел, если он согласится на назначение товарищем его по этой должности Белецкого, то я бы об этом знала, ибо Императрица со мною делилась своими планами. Но так как о подобном условии я не слыхала и знаю, что до назначения Белецкого Императрица относилась к нему с недоверием, то могу утверждать, что Белецкий получил указанное назначение не по желанию Императрицы. Напротив, Императрица мне говорила в то время, что сам Хвостов при представлении его Императору поставил условием своего назначения министром, назначение товарищем министра внутренних дел Белецкого. Хлопотали ли о назначении Белецкого барон Фредерикс и Воейков, я не знаю, но князь Андронников бывал у них обоих в описываемое мною время, причем Воейков иногда передавал мне разные сообщения кн. Андронникова, верую в их правдивость. Когда Хвостов и Белецкий получили назначения первый министром, а второй товарищем министра внутренних дел, то во время состояния их в этих должностях они часто говорили мне о своих дружеских отношениях с Распутиным и никогда не сообщали мне ничего дурного ни о поведении Распутина вообще, ни о нечистоплотности его по денежной части. Никогда ни от кого я не слыхала о том, что Распутину даются казенные деньги, хотя бы с целью парализования эксплуатацию его доброты [так в оригинале]. Не знаю я также и о том, что Хвостов и Белецкий дают деньги Распутину на что-либо. В начале служебной деятельности Хвостова и Белецкого один из них, но кто именно, я не помню, говорил мне о том, что надо уберечь Распутина «от улицы» и что в этих целях желательно было бы поместить его в Александро-Невской лавре, чтобы он постоянно находился в духовной среде. План этот не осуществился, но почему именно, я не помню. Митрополит Питирим тогда еще Петроградским митрополитом не состоял. Князь Андронников никогда не предлагал мне своих услуг по посредничеству между мною, с одной стороны, и Распутиным, Хвостовым, Белецким и другими, с другой стороны. Во время своей службы Белецкий приблизительно раз в месяц считал почему-то своим долгом явиться ко мне и передавать мне разные сведения из области общественной жизни, причем показывал мне в доказательство какие-то газетные вырезки, прокламации, разбросанные на каком-то заводе и т.п. Хвостов за время своей службы был у меня всего три-четыре раза, причем один раз, когда он обедал у меня одновременно с флигель-адъютантом Саблиным, он, Хвостов, много говорил по вопросу о продовольствии и о том, что плана продовольствия до его назначения не было, и сообщил, что его мечта быть председателем Совета Министров и что он этого назначения очень бы хотел. В связи с этим я должна отметить, что при Дворе о Хвостове как о канди¬дате на должность председателя Совета Министров никогда не говорили, ибо вообще мало его знали. Белецкий не говорил мне и не заверял меня, что кроме него и Хвостова Распутину ни к кому больше не придется обращаться со своими просьбами и желаниями. На какие средства жил Распутин, я не знаю, но приблизительно в 1910-1911 году и в последующее время Император и Императрица, когда Распутин уезжал из Петрограда, что бывало раза по три в год, передавали ему деньги из своих личных средств «на дорогу», но никогда не больше, чем в сумме сто рублей в один раз. Далее от Распутина я слыхала, что его поклонники дарят ему деньги, причем таковые иногда он находит неизвестно кем положенными в карманах его пальто. О том, чтобы Распутину давали деньги Белецкий, Хвостов, князь Андронников, епископ Варнава, Комиссаров, игумен Мартимиан, я никогда ни от кого не слыхала. По моим сведениям, после смерти Распутина никаких денег не осталось, а дочери его бедствуют. Император и его семья предполагали обеспечить семью Распутина, но до революции не успели сделать это. Никогда никаких дел и бумаг из обличающих Распутина в преступлении, проступке или предосудительном деянии Белецкий мне ни лично, ни через кого-либо не передавал. Если бы это было, я не стала бы это отрицать. Никогда я не слыхала, чтобы Давидсон выдавал себя за жениха дочери Распутина, надоедал последнему и его семье и писал в газетах о Распутине. С просьбами об ограждении Распутина от Давидсона я к Белецкому не обращалась и о выдаче Давидсону Белецким казенных денег ничего не знаю. О монахе Мардарии у меня ничего не осталось в памяти; возможно, что о нем мне рассказывал Белецкий, но я ему никогда не поручала собирать о Мардарии сведения. Припоминаю, что как-то Белецкий всем при Дворе раздаривал брошюру «Генерал Джунковский в отставке», [далее неразборчиво] присылал. Помню, что одну такую книжку он принес и мне, я прочла ее, но на эту тему с Царской Семьей не говорила. Вскоре после этого при Дворе заговорили, что книгу о Джунковском, о которой я упомянула, издали или редактировали Белецкий и Хвостов. Начальник походной канцелярии Императора Дрентельн, друг Джунковского и родственник Хвостова, так возмущен был изданием этой книги, что решил не подавать руки министру. Как Императору, таки Императрице известны были причины такого решения Дрентельна, ибо они как-то беседовали об этом в моем присутствии. Дрентельн сам мне говорил об этой причине недовольства своего на Хвостова, поэтому я утверждаю, что Распутин и отношения последнего с Хвостовым здесь ни при чем, хотя вообще Дрентельн и относился отрицательно к Распутину. Белецкий мне не говорил о необходимости наградить Хвостова орденом и утвердить его в должности министра, и я в этом вопросе содействия не оказывала. Белецкий, а может быть, Хвостов что-то мне говорили о том, что у Распутина со стола украдено было письмо его к Императору с просьбой назначить Горемыкина канцлером. Нашлось ли это письмо, я не помню и не слыхала, чтобы письмо это было выкуплено у кого-нибудь. Хвостов первое время хвалил мне Белецкого и отзывался о нем как о хорошем работнике. Незадолго перед концом службы Хвостова и Белецкого и перед обнаружением истории с Ржевским, отношения у Хвостова и Белецкого, по словам Распутина, испортились из-за того, что, как говорил мне Распутин, Хвостов хотел быть председателем Совета Министров, а Белецкий хотел попасть на место Хвостова министром внутренних дел. Распутин говорил мне, что об этих планах Хвостова и Белецкого он слыхал от них лично, и впоследствии, когда обнаружилась история Ржевского, Распутин высказывал мне предположение, что Хвостов и Белецкий хотели его убить за то, что он, Распутин, не поддержал их желаний и не походатайствовал об этом. Находившиеся у монаха Иллиодора одно письмо Императрицы и несколько писем Великих Княжон к Распутину достал и отдал Императору еще министр внутренних дел Макаров. Других писем у Иллиодора не могло быть. О том, что Хвостов или Белецкий собираются купить у Иллиодора книгу «Святой чорт», они мне не говорили. После ухода со службы Хвостова и Белецкого Иллиодор только осенью 1916 года предложил по телеграфу Императрице купить у него эту книгу за 20 000 рублей, но Императрица отклонила это предложение, находя недостойным для себя отвечать что-либо Иллиодору. Насколько помню, г-жа Корзинкина пожертвований на мой лазарет не вносила, и я о ней ничего не знаю и ее не видала. Денег от Хвостова и Белецкого, кроме указанных в первом показании, я не получала, и это обстоятельство я хорошо помню. Больше ничего показать не имею. Показание прочитано. Анна Александровна Вырубова. [Подлинность показания засвидетельствована А.А. Вырубовой собственноручной подписью на каждом из трех листов стенограммы - Ю. Р.]. Источник: «Верная Богу, Царю и Отечеству». Автор составитель Ю.Рассулин. СПб, 2005. |