ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА!
КОНТАКТЫ
|
ОБЩЕСТВО ПАМЯТИ СВЯТЫХ ЦАРСТВЕННЫХ МУЧЕНИКОВ И АННЫ ТАНЕЕВОЙ В ФИНЛЯНДИИ RY.
|
ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА! КОНТАКТЫ |
PYHÄT KEISARILLISET MARTTYYRIT JA ANNA TANEEVA SUOMESSA MUISTOYHDISTYS RY.
|
|
(1871 - 1947)  Иеросхимонах Ефрем (в миру Григорий Иванович Хробостов), родился 23 января 1871 года в селении Императорского фарфорового завода, в Санкт-Петербурге, в семье ремесленника (ЦГАК, ф.762, оп.1, д.209, л.45об.). Семья была хорошая и благочестивая, его восприемником из святой купели был Великий Князь Петр Николаевич, для которого этот младенец впоследствии станет духовным отцом. 2 июня 1883 года, юным 12-летним мальчиком прибыл отрок Григорий на Валаам, и сразу поступил под опытное руководство двух праведных старцев - иеросхимонахов Алексия и Антипы, из которых первый был его старцем, а второй духовником. 28 декабря 1894 года, он был зачислен в братство монастыря и вскоре же, 18 марта 1895 года, - будучи 24 лет, принял монашеское пострижение, с наречением имени Георгий (А.Н.В., Еа:38, д. №56 за 1861г.). Причем епархиальное начальство отметило, что пострижение его - "не в пример прочим", и распорядилось, "чтобы по пострижении иметь ему пребывание до тридцатилетнего возраста в скиту Всех Святых, или в другом, каком-либо, с согласия его старца и по благословению игумена" (ЦГАК., ф.762, оп.1, д.213, л.2). 27 июля 1897 году о. Георгий был рукоположен во иеродиакона, а 28 июня 1899 года посвящён в сан иеромонаха. "Сразу по принятии благодати священства, вспоминает в своих записках монах Иувиан, - иеромонах Георгий проявил исключительно редкое усердие и любовь к наиболее частому и усердному священнослужению, всегда совершаемому им с глубоким молитвенным подъёмом и сопровождавшемуся усерднейшим поминовением усопших, имена которых он поминал всегда в великом множестве и при том неопустительно за каждой Божественной Литургией, совершаемой им." (А.Н.В. Еа:38, дело №51 за 1861 г.) В октябре месяце 19907 года о. Георгий был назначен на должность Настоятеля Николо-Мирликийского храма в Санкт-Петербурге, по личному представлению ктитора этого храма, Великого Князя Михаила Александровича. С этого времени о. Георгий вступил в подвиг ежедневного и неопустительного совершения им Божественных Литургий, с благословения российских православных архиереев, который он проходил в течении 40 лет, вплоть до 2 февраля 1947 года, то есть до самого начала своей предсмертной болезни ( там же). Состоя настоятелем названного храма, он пользовался любовью его прихожан, огромной известностью и популярностью в столице в разных слоях общества, в том числе даже среди членов Императорской Фамилии, так как некоторые из них были его духовными чадами и относились к нему с глубоким уважением и вниманием (там же). "По словам о. Георгия, он сделался духовником Великого Князя и других Князей чрез то, что отец его служил в Конюшенном Ведомстве в Питере, и потому ему был доступ во Дворец чрез отца. Так узнали его там, и стал он со временем духовником многих лиц Царской Фамилии". (Воспоминания архимандрита Афанасия (Нечаева). Старый Валаам.// Север. 1991г.-№9-с.80). В воздаянии его великих и неустанных пастырских трудов, иеромонах Георгий, в разное время был награжден: в 1909 году золотым наперсным Крестом от Российского Св. Синода; в 1910 году, таким же Крестом из Кабинета Государя Императора и двумя золотыми наперсными Крестами с драгоценными украшениями от его Августейших Духовных Чад, а второй - от прихожан Николо-Мирликийского храма в СП б. В 1915 году о. Георгий получил Императорский орден Святой Анны, Третей степени. (А.Н.В. Еа:38, дело №51 за 1861 г.). С детства, преданный Валааму, о. Георгий, с трудом переносил разлуку с родной обителью. 2 марта 1914 года он подал прошение Вице-Председателю общества князю Алексию Александровичу Ширинскому Шихматову с просьбой освободить, его от дальнейшего служения в Петербурге по состоянию здоровья, прилагая при этом свидетельство о своей болезни - воспаления лёгких. Прошение было удовлетворено. (ЦГАК ф.762, оп.1, д.213, л.9). Начавшаяся 20 июля/2 августа 1914 года Первая мировая война, внесла изменения в жизнь о. Георгия. 28 июля 1914 г. О. Георгий подает в Финляндскую Духовную Консисторию рапорт следующего содержания: "Его Императорское Высочество, Великий Князь Николай Николаевич, при личном свидании, между прочим, сказал, что Он по мере надобности будет меня вызывать из Валаамского монастыря в г. Петергоф, в свое имение "Беззаботное" и в другие места. Донося о сем, я имею честь всепокорнейше просить Ваше Высокопреосвященство, когда будет приглашение от Великого Князя, разрешить мне выезжать из Валаамского монастыря в указанное место и благоволить сделать надлежащее распоряжение о выдаче мне удостоверения на этот предмет" (Там же, л.6). Разрешение было дано, и в соответствии с ним настоятель в нужном случае выдавал о. Георгию удостоверение на бланке Валаамского монастыря, подтверждающее его временное пребывание вне обители по обязанностям духовничества Великого Князя Николая Николаевича. (Удостоверение от 8.X. 1914 г. - без места назначения (там же л.8); от 25.III/1916 г. -в г. Тифлис (там же л.7). Впоследствии после назначения Великого Князя Главнокомандующим Русской армии, он находился в течении войны, до 1917 года в Главной Ставке Великого Князя. Николая Николаевича, где совершал неопустительно ежедневное Богослужение в Походной церкви Ставки. С переменой правительственного строя в России, о. Георгий вернулся на Валаам. 10/23 января 1919 года о. Георгий подал прошение исполняющему дела настоятеля Валаамского монастыря иеромонаху о. Павлину с просьбой о разрешении облечь его в Великий Ангельский Образ и этим дать возможность "всего себя посвятить на приготовление к исходу от жития сего". (ЦГАК. Ф. 762, оп. 1, д.220, л.2). Прошение удостоверил духовник о. Георгия - иеромонах Григорий, находившийся тогда в должности казначея. О. Павлин, ходатайствуя о пострижении о. Георгия в схиму, в своем вторичном, дополнительном прошении Преосвященному Серафиму епископу Финляндскому и Выборгскому, писал: "Проситель, проживая в обители с раннего возраста, и находясь здесь под опытным старческим водительством, в настоящее время, несмотря на свои еще не старые годы, в духовном развитии он достиг возраста мужа совершенна, и, как таковой, вполне созрел для совершенной иноческой жизни. Иеромонах Георгий, полностью восприняв опытные советы своих мудрых старцев, иеросхимонаха Антипы и Алексия, последующей своей жизнию доказал на себе Божие избрание, являя собой благоговейного инока, всегда горящего неослабевающей ревностью к совершению Божественной службы и к соединению со Христом в Таинстве Евхаристии. С самого начала поступления в монастырь своею примерною монашескою жизнию, он приобрел к себе такое внимание и расположение со стороны настоятеля и старцев обители, что в 24-х летнем возрасте уже был пострижен в монашество и вскоре затем удостоился посвящения в сан иеродьякона и иеромонаха, каковое обстоятельство для Валаама представляло крайнее исключительное явление! С принятием священства иеромонах Георгий с прежним рвением трудился на благо его родной обители и для спасения ближних. С честию проходя возлагаемые на него послушания и различные командировки вне монастыря, всех привлекая к себе своею доброю жизнию и духовною опытностью: лица разного положения и состояния находили в нем сведущего кормчего в духовной жизни... В заключение всего прошу не считать препятствием к удовлетворению просьбы иеромонаха Георгия его сравнительно нестарый возраст: примеры исключительного пострижения в схиму в молодые годы просителей были у нас и ранее. Так, в 1906 году облечен в схиму в 37-летнем возрасте монах Исмаил (ныне схимонах Иоанн), и в 1911 году был пострижен в схиму иеромонах Иустиниан, ныне иеросхимонах Исидор, имевший при постриге 42 года" (ЦГАК. Ф. 762, оп. 1, д.220, л.5). 23 февраля 1919 года, принял пострижение в великую схиму и наречен был Ефремом, после чего он уединился в Смоленском скиту. (А.Н.В. Еа:38, дело №51 за 1861 г.). Этот скит был построен по желанию Великого Князя Николая Николаевича, в память воинов погибших на поле брани в Первой мировой войне, а впоследствии он стал храмом памятником всем погибшим в годы Великой Смуты. Храм скита, был выстроен по проекту брата Великого Князя Николая Николаевича, Великого Князя Петра Николаевича. Принятые сокращения: ЦГАК - Центральный Государственный Архив республики Карелия. А.Н.В. - Архив Ново-Валаамского монастыря. Финляндия. В настоящее время архив Валаамского монастыря находится в Финляндии, в Ново-Валаамском монастыре, основанного валаамскими монахами после эвакуации с родного монастыря. Публикация подготовлена Архивом Валаамского монастыря.  Смоленский скит Валаамского монастыря в настоящее время  Иеросхимонах Ефрем. Фото начала XX века  Келья иеросхимонаха Ефрема. Фото начала XX века  Внутреннее убранство храма Смоленского скита. Фото начала XX века  Звонница Смоленского скита. Фото начала XX века  Храм Смоленского скита и Часовня Смоленской иконы Божией Матери  Августейшие дети Их Величеств, А.А. Танеева  Монахиня Мария (А.А. Танеева) после пострига со своим духовным отцом иеросхимонахом Ефремом (Хробостовым). 1923 г.  Полуразрушенная церковь Смоленского скита. 2002 г.  Церковь Смоленского скита. 2004 г. Дополнено: О жизни и молитвенном подвиге старца в скиту монастырский поэт монах Викентий рассказал в стихотворной форме: «Вот и скит, в нем каменный храм, я в него проник. Здесь подвизался в пламенной молитве духовник. В смиренном недостоинстве он много лет в скиту О павшем служит воинстве Литургию Христу. Князь Николай храм жертвою своею основал, Чтоб воинов, рать мертвую, в нем старец поминал. С тех пор творит моление здесь духовник Ефрем, Прося упокоения у Бога павшим всем»[29]. О жизни и молитвенном подвиге старца в скиту монастырский поэт монах Викентий рассказал в стихотворной форме: В октябре 1925 г. о. Ефрем был назначен временно исполняющим обязанности монастырского духовника, а 4 марта 1927 г. большинством голосов братии избран духовником и в конце этого же месяца утвержден в должности. Заметим, что до старца Ефрема духовником был иеросхимонах Михаил (Попов), которого отстранили от должности как непреклонного сторонника старого стиля. О. Ефрем не приветствовал стиля нового, но не прибегал к крайностям, стараясь быть верным принципу послушания. В связи с этим некоторые чада о. Михаила[30] болезненно восприняли назначение старца Ефрема духовником. Однако, о. Ефрем, как в календарном вопросе, так и по поводу своего назначения, а затем избрания полагался на волю Божию и благословение священноначалия. Теперь он часто должен был бывать в монастыре, исповедовать братию и принимать участие в духовном соборе обители. Архимандрит Афанасий (Нечаев) вспоминал, что однажды, «когда наступила Страстная неделя, то и вовсе пришлось ему (о. Ефрему – авт.) остаться в нем (монастыре – авт.). Шли усиленные приготовления к Пасхе, все прибирали храмы и помещения, а у него в скиту некому было это делать. Я предложил свои услуги. Он тогда попросил обмести пыль в его храме. Это я исполнил. Но потом увидел, что келья при храме была в страшно запущенном виде. Пыль и паутина не убирались, наверно, годами. Я и решил все это вычистить. Приезжаю в монастырь и говорю ему об этом. Он был очень недоволен, хотя прямо этого и не выразил. Но потом я узнал, в чем дело. Оказывается, существует две системы жизни: по одной должна быть во всем большая чистота и порядок, а по другой – наоборот, высшее состояние души, когда она не обращает на это никакого внимания. Отец Ефрем практиковал, по-видимому, сразу обе эти системы, потому что в домике, где он жил постоянно, у него было чисто, а в келье при храме – полное запустение. И ему, конечно, было неприятно, что я нарушил уклад его жизни. Но прямо этого своего секрета он не открыл. Таков тонкий этикет отшельников. А мне была наука – без спроса не проявлять усиленной ревности, ибо она часто бывает не по разуму»[31]. Следует обратить внимание на то, что старец исповедовал и беседовал с братией и мирянами не только в соборном храме, но чаще в скиту. О. Ефрем, «высокий, жизнерадостный, с улыбающимися глазами»[32], всех привлекал к себе своей духовной опытностью, приветливостью и любовью. «С огромной душевной открытостью он встречал богомольцев – с душеспасительными беседами, с непременным самоваром»[33]. Многие из тех, кому довелось побывать у старца, получили духовную помощь и утешение. А потом в благодарность присылали посылки и письма. «Я дорожу каждым словечком Вашей беседы и Ваших писем на вес золота»[34], – писали[35] о. Ефрему. В трудную минуту обращались за советом и молитвенной поддержкой: «Мрачно и уныло на душе моей и хочется высказать Вам, дорогой батюшка, свою печаль и просить Вашей молитвы»[36]. Подобно преподобному Антонию Великому, о. Ефрем «вразумлял жестокосердных людей, примирял тяжущихся, печаловался за обиженных с такой силой, как будто обиженным был он сам…, утешал печальных и плачущих, помогал искушаемым»[37]. Каждый, кто исповедовался у иеросхимонаха Ефрема, получал добрый совет и наставление и непременно старался приехать к нему ещё. Один священник, будучи паломником на Валааме, так отзывался об исповеди в Смоленском скиту: «…Исповедовался в келье у отца иеросхимонаха Ефрема. Поразила меня память старца. Он, духовник сотен братии монастыря и сотен же паломников, оказалось, помнил все, о чем мы говорили во время исповеди два года назад во время моего первого посещения Валаама. Невольно мелькнула мысль о том, что с такими Богопросветленными способностями души легко молиться о всех, кто только просил о молитве, когда образ и трудности каждого всегда стоят в памяти не стираемой временем характеристикой. По человечеству это даже как-то в трепет приводит, мы с нашей утомленной суетой памятью на подобное подвижническое человекопамятование физически и духовно не способны. Здесь же поистине открыты те духовные глаза и уши, о которых все время упоминал в Своих беседах Господь Иисус Христос»[38]. Много искушений претерпел о. Ефрем от диавола. Он рассказывал, как однажды «служил он у себя Литургию, один. Вдруг слышит, что кто-то подъезжает к церкви на санях. Никто никогда этого не делал, да и дороги к нему нет. Слышит он, как кто-то подходит к двери храма, но она заперта. Тогда идет этот человек на звонницу и звонит в колокола. Ужас охватывает отца Ефрема, но не может он бросить Литургию. Кончился звон, и человек идет к алтарю и лезет по стене к высокому окну. Отец Ефрем не выдержал и закричал. И все вдруг исчезло. Придя в себя, он закончил служение и вышел на улицу. Видит следы саней и шагов человека на снегу, но никого нет. Пошел отец Ефрем в монастырь и рассказал о сем. Никто никого едущим в санях и не видел. Очевидно, это происки диавола…»[39]. Анализируя этот и другие рассказы о. Афанасий делает вывод, что диавол искушает подвижников именно потому, что они должны победить мир и князя мира сего… Чем выше подвиги, тем больше брань с диаволом. Чем святее становится подвижник, тем страшнее нападение на него[40]. Особое значение иеросхимонах Ефрем придавал молитве. Он говорил, что «без молитвы нет христианина. Молитва – это дыхание души, устремленной к Богу, оружие против диавола, мать всех добродетелей»[41]. Аналогичные рассуждения находим у свт. Иоанна Златоуста[42] и прп. Нила Синайского[43]. Вся жизнь старца свидетельствует о его высоком молитвенном подвиге: каждый день он совершал уставные богослужения и Литургию, творил Иисусову молитву, служил панихиды и, по просьбам паломников, молебны: «отец Ефрем служит обычно паломникам молебен, который кончает удивительной по своей проникновенности молитвой. Отсюда едешь дальше сосредоточенный и умиротворенный»[44]. Русские скауты, побывавшие у иеросхимонаха, подчеркивали благоговение и дерзновение старца во время молитвы: «О. Ефрем начал служить молебен перед иконой Божией Матери. Он молился и просил со слезами о заступничестве за нас… Мы видели молитву схимника, чудо веры и слез… И, может быть, в первый раз мы сознали так ясно бедность своей души… Как будто дверь из темницы открылась, но привыкшая к мраку душа ещё не в силах выйти на свет… Его слова западали глубоко в душу каждого»[45]. В 1940 г. старец вместе с остальными насельниками обители был эвакуирован в Финляндию. В Ново-Валаамском монастыре он также продолжал быть духовником. Игумен монастыря Харитон (Дунаев) в ноябре 1946 г. писал князю А. Оболенскому: «Мы, слава Богу, в единении и мире продолжаем шествовать к концу своей земной жизни. Старец духовник (Ефрем – авт.) слабеет, сердце у него очень слабое, ноги пухнут, применяются и медицинские меры; но он все же продолжает служить в своей келии»[46]. 2 февраля 1947 г. здоровье иеросхимонаха Ефрема ещё более ухудшилось, и старец уже не мог совершать Божественной литургии, но продолжал причащаться Святых Христовых Таин. Когда позволяли ему силы, «он усердно молился пред иконами у себя в помещении, а когда начал изнемогать, то уже сидя совершал свое молитвенное правило»[47]. Из статьи иерея Сергия Третьякова, кандидата богословия, преподавателя Калужской духовной семинарии. Полностью читать http://kalugads.ru/prepodavatel-kds-ierej-sergij-tretyakov-podvizhnik-valaamskogo-monastyrya-ierosximonax-efrem-xrobostov-i-ego-duxovnoe-nasledie-1871-1947-gg Источник: Официальный сайт Валаамского монастыря. Фото https://valaam.ru/ Подготовила Людмила Хухтиниеми. |