ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА!
КОНТАКТЫ
|
ОБЩЕСТВО ПАМЯТИ СВЯТЫХ ЦАРСТВЕННЫХ МУЧЕНИКОВ И АННЫ ТАНЕЕВОЙ В ФИНЛЯНДИИ RY.
|
ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА! КОНТАКТЫ |
PYHÄT KEISARILLISET MARTTYYRIT JA ANNA TANEEVA SUOMESSA MUISTOYHDISTYS RY.
|
|
 Надпись на конверте: Заказное. Великой Княгине Ксении Александровне Ай-Тодор. Таврич. Губ. Этикетка заказн. письма: 3. № 990. Тобольск. Почтовая печать: Тобольск, 9. 11. 17. Тобольск. 5-го ноября, 1917 г. Милая дорогая моя Ксения, От всей души благодарю Тебя за доброе письмо от 15-го окт. доставившее мне огромную радость. Все, что ты пишешь о здоровье Мама, теперь успокоило меня. Дай Бог, чтобы силы Ее вполне восстановились и чтобы Она берегла здоровье свое. Мы только что вернулись от Обедни, кот. для нас начинается в 8 час. при полной темноте. Для того, чтобы попасть в нашу церковь, нам нужно пройти городской сад и пересечь улицу - всего шагов 500 от дома. Стрелки стоят редкою цепью справа и слева и когда мы возвращаемся домой они постепенно сходят с мест и идут сзади, а другие вдали сбоку, и все это напоминает нам конец загона, так что мы каждый раз со смехом входим в нашу калитку. Я очень рад, что у вас сократили охрану - "дюже надоело" и вам и им понятно. Бедные сбитые с толку люди. Постараюсь написать Мише (Вел. Кн. Михаил Александрович), никаких известий о нем не имел кроме как от Тебя. Зима никак не может наступить настоящая; два дня идет снег при небольшом морозе, потом все тает и снова то же повторяется. Но воздух отличный чистый, дышится очень хорошо. Тут мы живем как в море на корабле и дни похожи один на другой, поэтому я тебе опишу нашу жизнь в Ц. Селе. Когда я приехал из Могилева, то как Ты знаешь, застал всех детей очень больными, в особенности Марию и Анастасию. Проводил разумеется весь день с ними, одетый в белый халат. Доктора приходили к ним утром и вечером, первое время, в сопровождении караульного офицера. Некоторые из них входили в спальню и присутствовали при осмотре докторами. Потом это сопровождение врачей офицерами было прекращено. Я выходил на прогулку с Валей Д(олгоруковым) и с одним из офицеров или самим караульным начальником. Так как парк перестали чистить с конца февраля, гулять было негде из-за массы снега - для меня явилась прекрасная работа - очищать дороги. Цепь часовых стояла - одна вокруг дома, а другая вокруг пруда и решетки маленького сада против окон комнат Мама. Гулять можно было только внутри и вдоль второй цепи. Когда стал лед и сделалось тепло, бывший комендант полк. Коровиченко объявил, что он отодвинет цепь подальше. Прошло три недели и никакой перемены. В один прекрасный день со мною последовали четыре стрелка с винтовками; этим я воспользовался и, ничего не говоря, пошел дальше в парк. С тех пор начались ежедневные большие прогулки в парк, а днем рубка и распилка сухих деревьев. Выходили мы все из дверей круглой залы, ключ от нее хранился у кар. нач. (полк. Кобылинский). Балконом ни разу не пользовались, так как дверь к нему была заперта. Выход наш в сад вместе со всеми нашими людьми, для работы или на огороде или в лесу, должно напоминал оставление зверями Ноева Ковчега, потому что около будки часового у схода с круглого балкона собиралась толпа стрелков, насмешливо наблюдавшая за этим шествием. Возвращение домой тоже происходило совместное, т. к. дверь сейчас же запиралась. Сначала я здоровался по привычке, но затем перестал, п. ч. они плохо и вовсе не отвечали. Летом было разрешено оставаться на воздухе до 8 час. вечера; я катался с дочерьми на велосипеде и поливал огород, т. к. было очень сухо. По вечерам мы сидели у окон и смотрели как стрелки возлежали на лужайке, курили, читали, возились и попевали. Стрелки, приехавшие с нами сюда, совсем другое - это почти все побывавшие на фронте, очень многие ранены и с Георг. Кр. и мед. - большею частью настоящие солдаты. Мы со многими перезнакомились. Забыл упомянуть, что в марте и апреле по праздникам на улицах проходили процессии (демонстрации) с музыкой, игравшею Марсельезу и всегда один и тот же Похоронный Марш Шопена. Шествия эти неизменно кончались в нашем парке у могилы "Жертв Революции", кот. вырыли на аллее против круглого балкона. Из-за этих церемоний нас выпускали гулять позже обыкновенного, пока они не покидали парк. Этот несносный Похор. Марш преследовал нас потом долго и невольно все мы посвистывали и попевали его до полного одурения. Солдаты говорили нам, что и им надоели сильно эти демонстрации, кончавшиеся обыкновенно скверной погодой и снегом. Разумеется за этот долгий срок с нами было множество мелких забавных и иногда неприятных происшествий, но всего не описать, а когда-нибудь, даст Бог, расскажем Вам на словах. Боюсь, что надоел Тебе, милая Ксения, чересчур долгим письмом, да и рука у меня затекла. Постоянно мысли мои с Тобой, дорогою Мама и твоею семьей. Крепко обнимаю тебя и их всех, как люблю. Бепуатоны Тебя нежно целуют. Да хранит и благословит всех вас Господь. Как хотелось бы быть вместе. Прощай моя дорогая. Всею душою Твой старый Ники. К письму приложена записка Государя Императора, расшифровывающая псевдонимы большевистских главарей:
Стеклов - Нахамкес Зиновьев - Апфельбаум Троцкий - Бронштейн Каменев - Розенфельд Горев - Гольдман Меховский - Гольденберг Мартов - Цедербаум Суханов - Гиммер Загорский - Крахман Мешковский - Голлендер(1) +) "Православная Жизнь", январь 1961 г. (№ 1), стр. 6-9. (1) См. Указатель личных имен.  Императорская Семья, Ксения Александровна с супругом, греческие родственники Надпись на конверте: Заказное. Крым, Таврический губ. Ай-Тодор. Великой Княгине Ксении Александровне. Этикетка заказн. письма: 3. № 447. Тобольск. Почт. Печать: Тобольск. На об.: Кореиз Тавр. Губ. 25.1.18. Письмо на почтовой бумаге с именным вензелем. Тобольск. 7-го января, 1918 г. Милая дорогая моя Ксения, Очень обрадовала Ты меня своим письмом, сердечное Тебе за него спасибо. Нам тоже бывает так отрадно получать от вас письма. План устройства гостиницы и распределения будущих должностей между вами - мне понравился, но неужели это будет в вашем доме. Тяжело чрезвычайно жить без известий - телеграммы получаются здесь и продаются на улице не каждый день, а из них узнаешь только о новых ужасах и безобразиях, творящихся в нашей несчастной России. Тошно становится от мысли о том, как должны презирать нас наши союзники. Для меня ночь - лучшая часть суток, по крайней мере забываешься на время. На днях в отрядном комитете1) наших стрелков обсуждался вопрос о снятии погон и других отличий и очень ничтожным большинством было решено погон не носить(2). Причин было две: то, что их полки в Ц. Селе так поступили и другое обстоятельство - нападение здешних солдат и хулиганов на отдельных стрелков на улицах с целью срывания погон. Все настоящие солдаты, проведшие три года на фронте, с негодованием должны были подчиниться этому нелепому постановлению, лучшие две роты стр. полков живут дружно(3). Гораздо хуже стала за последнее время рота стрелк. полка и отношения их к тем двум начинают обостряться. Всюду происходит та же самая история - два-три скверных коновода мутят и ведут за собою всех остальных. С нового года дети, за исключением Анастасии, переболели краснухой, теперь она у всех прошла. Погода стоит отличная, почти всегда солнце, морозы небольшие. Поздравляю Тебя к 24-му, дорогая Ксения(4). Крепко обнимаю тебя, милую Мама и остальных всех. Остаюсь с Вами. Сердечно твой Ники. +) "Православная Жизнь", январь 1961 г. (№ 1), стр. 9-10. (1) Солдатский комитет Отряда Особого Назначения, который нес караульную службу в б. Губернаторском доме, где содержалась под стражей Царская Семья. (2) По поводу этого решения Солдатского комитета судебный следователь Н. Соколов пишет: "Долго обсуждали они вопрос о снятии погон офицерами. Вынесли решение и потребовали через Кобылинского, чтобы снял погоны и Государь. Понимая, как оскорбительно будет для Него это требование, Кобылинский долго боролся с солдатами, грозя им и английским Королем и германским Императором. Солдаты стояли на своем и грозили Государю насилием. Кобылинский вынужден был обратиться к нему через Татищева. Государь подчинился насилию и снял погоны" (стр. 35). В дневнике П. Жильяра это событие нашло отражение в следующих словах: Среда 3/16 января - "В два часа дня собрался солдатский комитет нашего гарнизона. Он решил большинством 100 голосов против 85 уничтожить офицерские и солдатские погоны". Четверг 4/17 января - "Полковник Кобылинский пришел сегодня в штатском - до такой степени ему претит носить офицерскую форму без погон". Пятница 5/18 января - "В три часа пришли священник и певчие" (четыре монахини, приходившие вначале петь во время службы, были заменены хором одной из тобольских церквей). "Сегодня Водосвятие, и новый священник (о. Владимир Хлынов) в первый раз служит в нашем доме. Когда Алексей Николаевич приложился вслед за другими ко Кресту, священник нагнулся и поцеловал Его в лоб. После обедни генерал Татищев и князь Долгоруков подошли к Государю и стали умолять Его снять погоны во избежание бурных выпадов со стороны солдат. У Государя чувствуется движение протеста, затем Он обменивается взглядом и несколькими словами с Государыней, овладевает, наконец, собой и покоряется ради своих ближних". Суббота 6/19 января - "Мы ходили сегодня в церковь. Государь надел свою теплую черкеску, которая носится без погон, а Алексей Николаевич спрятал свои погоны под башлык" (стр. 191-192). (3) Как сказано выше, отряд Особого Назначения состоял из трех рот, по одной роте от каждого из запасных батальонов л.-гв. 1-го Стрелкового (Его Величества) полка, л.-гв. 2-го Царскосельского Стрелкового полка и л.-гв. 4-го Стрелкового (Императорской Фамилии) полка. Солдаты 2-го полка - пишет в своих воспоминаниях П. Жильяр (стр. 189) - "с самого начала отличались своим революционным духом; уже в Царском Селе они причинили заключенным множество докучливых неприятностей. Большевистский переворот усилил их власть и дерзость. Им удалось добиться образования "солдатского комитета", стремившегося к тому, чтобы внести в распорядок нашей жизни новые ограничения и понемногу заменить своею властью власть полковника Кобылинского". Двумя лучшими ротами, о которых говорит Государь в этом письме, были роты 1-го и 4-го полков. (4) Тезоименитство Вел. Кн. Ксении Александровны - 24 января/6 февраля. Из книги "Письма Святых Царственных Мучеников из заточения". Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. Санкт-Петербург 1998г. © Copyright: tsaarinikolai.com |