ЖИЗНЬ НА ФИНСКОЙ ЗЕМЛЕ А.А.ТАНЕЕВОЙ

ЛЮДМИЛА ХУХТИНИЕМИ

У себя на Родине Анна Александровна пять раз подвергалась арестам - вначале Временным правительством, а затем большевиками. «...Чёрная, беспросветная скорбь и отчаяние... Жизнь наша была медленной смертной казнью... Боже, сколько издевательств и жестокостей! Но я прощала всем, стараясь быть терпеливой, т.к. не они меня повели на этот крест и не они создали клевету; но трудно прощать тем, кто из зависти сознательно лгал и мучил меня», - пишет она в своих воспоминаниях.

Чудом ей удалось избежать расстрела. «...Как загнанный зверь, я пряталась то в одном темном углу, то в другом... В черном платке, с мешком в руках, я ходила от знакомых к знакомым. Постучав, спрашивала, как и каждый раз: «Я ушла из тюрьмы, примете ли меня?». В ежедневном страхе смерти жила она более года. За любовь и преданность Царской Семье Господь хранил её на всех путях.

Сестра Анны Александровны, уже живя за пределами России, заплатив большие деньги, организовала ей с матерью побег в Финляндию. Отправилась Анна Александровна босиком, в рваном пальто.

10 января (н. с.) 1921 года двое финнов, на больших санях, по льду переправили Анну с матерью на финский берег.

Уже 14 января Анну Александровну допросила финская Центральная уголовная полиция. Для финских властей она представляла собой важную личность – была фрейлиной и подругой Российской Царицы Александры Феодоровны, чудом оставшаяся в живых. В их глазах Анна Александровна была представительницей одного из самых роскошных Дворов Европы, занимавшей значительное положение в семье Царя Николая II и, согласно создавшемуся общественному мнению, влиявшей на политику России. Во время допроса, как и неоднократно в России, ей ставились вопросы об ее отношении к Царю, к Г. Распутину, о политике.

На вопрос: «Как вы объясните приход большевиков к власти», Анна Александровна ответила:

«На практике великосветские князья и другие представители высшего общества вели легкомысленный образ жизни, не обращали внимания на народ, который находился на низком уровне жизни, не обращали внимания на его культуру и образование. Большевизм зародился по их вине. … Гибель России произошла не с помощью посторонней силы. Надо и признать тот факт, что сами русские, те, что из привилегированных классов, виноваты в ее гибели».

«Как долго продлится власть большевиков?», — поинтересовались на допросе.

«Чтобы возродить былую Русь, надо научиться терпению к другим и покаянию, только тогда начнет проявляться национальная гордость. А пока мы обвиняем друг друга, улучшения не будет, и Божия Благодать не прольет свет на ту пустыню, которая некогда была Государством Российским».

В конце допроса Анну Александровну спросили, намерена ли она остаться в Финляндии. С присущей ей кротостью и смирением она ответила: «Если правительство Финляндии разрешит… Я очень устала».

Протокол допроса был отправлен Президенту, премьер-министру, министру внутренних дел Финляндии. В будущем предполагалось следить за ней, «не окажется ли она шпионкой».

После допроса финской полицией Анна Александровна с матерью Надеждой Илларионовной живут на даче в Терийоки. Это было местом летнего отдыха состоятельных жителей Петербурга. Многие из них имели там свои дачи и проводили оживлённую светскую жизнь.

До жителей Финляндии через газеты, радио и слухи доходила та грубая ложь, которая очерняла доброе имя Анны Александровны. В их глазах она представлялась политической интриганкой, которая, пользуясь дружбой с Государыней, влияла на политику. Ее считали любовницей Г. Распутина. Анне Александровне приписывалась вина в гибели России.

Жизнь в Финляндии была безопасной, но сопровождалась скорбями и страданиями. Надломленное душевное состояние после происшедших в стране событий, арестов и ужасов перенесенных издевательств и страданий в тюрьмах, не оставляло ее. Положение осложняла жизнь с людьми иной культуры, традиций, другого, незнакомого ей языка. Ко всему этому добавлялись материальные лишения, доходящие порой до бедности.

Среди соотечественников вся любовь к своему Монарху и его Семье перенеслась на Анну Александровну. Она была центром этой любви, хотя были живы родственники Царя, его ближайшие помощники, друзья. Одни бывали на приемах у Анны, другие плевались при одном упоминании ее имени.

Поселившись в Финляндии, Анна Александровна остро переживала всё былое, как радостное, так и горькое. Дворцовые балы, Государь, дружба с Государыней, царские дети, поездки с ними в Финляндию, в Крым. К этим радостным воспоминаниям примешивались воспоминания об интригах вокруг Царской Четы, об открытых и беззастенчивых требованиях родственников и, казалось бы, преданных ему людей об отказе Государя от Престола. Остались в памяти разлучение с Царской Семьей, смерть отца.

Все это переполняло ее душу. Она никак не могла смириться с тем злом, которое произошло с Божиими Помазанниками, с Церковью, со всем народом и страной в целом. С тем злом, которое превратило Россию в большой сумасшедший дом и полностью уничтожило ее жизнь и культуру.

Сразу же после побега она начинает писать первую книгу своих воспоминаний о действительных событиях того времени, свидетельницей которых она была, чтобы примирить народ с Царем, - как об этом при встрече просил ее М. Горький, - а также и о себе.

Воспоминания на русском языке с названием «Страницы моей жизни» вышли в Париже через год, в 1922 году под фамилией Вырубова, хотя она была в разводе с мужем и вернула себе девичью фамилию Танеева сразу же после развода в 1908 году. Фамилия Вырубова была широко известная, это способствовало бы успешной продаже книги, доход от которой мог бы дать средства Анне Александровне с матерью на некоторое время.

В переводе на финский, шведский и английский языки книга воспоминаний вышла в 1923 году. В Финляндии она вышла под названием «Воспоминания о Русском Дворе и революции».

17 января 1923 года Анна пишет С.В. Маркову[1] «...Теперь скоро два года, как мы выехали из России и жили … у сестры. Сколько перенесено с тех пор, что я Вас не видела! … За эти два года я очень поправилась, но еще порядочно нервная. … Мы с мамой сейчас в… Хочу вам послать фотографии, которые будут вам дороги, когда получу от вас ответ. Читали ли Вы мои воспоминания, которые вышли в Париже? Если нет, то вышлю. Храни Вас Господь, милый «маленький Марков»! Слава Богу, что Вы живы! Танеева».

Изданные воспоминания, вопреки ожиданиям Анны Александровны, были встречены негодованием и озлобленным раздражением как в Советском Союзе, так и за его пределами.

После свержения Царской власти в России жизнь Анны Александровны резко изменилась. Ее уже ничего не привлекало в мире. Она жила лишь воспоминаниями о времени, проведенном с Царской Семьей, с Государыней, и желала уединения, молитвенной тишины.

Живя в Терийоках, Анна Александровна, превозмогая трудность передвижения, совершает с помощью матери и близких людей частые поездки в Валаамский монастырь. Там она завязывает дружбу с иеросхимонахом Ефремом (Хробостовым) и схиигуменом Иоанном (Алексеевым).

Иеросхимонах Ефрем был ещё до революции знаком Анне Александровне. Он был духовником Великого князя Николая Николаевича. На средства Николая Николаевича и других Великих князей на Валааме было задумано устроить скит в двух верстах от монастыря, где бы днем и ночью читалась Псалтырь, и совершалось богослужение, за которым бы поминались души всех воинов, живот свой за Веру, Царя и Отечество положивших. К 1917 году успели построить только небольшой храм во имя образа Божией Матери «Смоленская» со звонницей, а также избушку-келью, в которой и жил о. Ефрем. С началом смутных времен насельников скита собрать не удалось. Отец Ефрем один ежедневно совершал Божественную литургию вплоть до 1940 годов, за которой он поминал до 1000 имен павших воинов. Постелью ему был гроб.

Посещения Валаама и духовные беседы с иеросхимонахом Ефремом усилили решение Анны принять монашество. Желание уйти в монастырь у нее было еще в последние годы жизни в России. Об этом Анна Александровна делилась с Государыней.

«Бесконечно тебя люблю и горюю за свою «маленькую дочку» – но знаю, что она стала большая, опытная, настоящий воин Христов. Помнишь карточку Христовой Невесты? Знаю, что тебя тянет в монастырь (несмотря на твоего нового друга!). Да, Господь все ведает, очень хочется верить, что увидим еще храм Покрова с приделами на своем месте – с большим и маленьким монастырем», - писала Государыня Анне 9 декабря 1917 из Тобольска.

К сожалению, тогда желание Анны Александровны было не исполнимо - монашеская жизнь преследовалась, в монастырях бывали постоянные обыски, их закрывали, а монахинь брали на общественные работы.

После побега из-под стражи, когда ее вели на расстрел, она вынуждена была скитаться в течение года от объявленного розыска. Находясь в ежеминутной опасности быть найденной и убитой, чрезвычайно переутомленная и изменившаяся, по настоянию родственников она решилась покинуть Родину. При этом она дала обет Богу, что если ей с матерью удастся поселиться в Финляндии, то она примет монашество и посвятит оставшуюся жизнь Богу.

В Финляндии был действующий Линтульский Свято-Троицкий женский монастырь,[2] который окормлялся Валаамским монастырем. На открытии и освещении обители в 1894 году присутствовал праведный Иоанн Кронштадтский. Анну Александровну как инвалида, нетрудоспособную и не привыкшую к тяжёлым, в том числе и к сельскохозяйственным работам, не взяли в число насельниц. На свое прошение она получила отказ.

И тогда отец Ефрем, провидев скорбь ее души и искреннее желание отрешиться от мира, решил помочь Анне Александровне и предложил ей тайный постриг в монахини. Пострижение в тайную монахиню было в то время частым явлением, особенно среди эмигрантов. Тайная монахиня могла жить вне монастыря, среди обыкновенных людей, дав обет безбрачия и отречения от всех благ. Ей необходимо было исполнять определённое ежедневное уставное молитвенное правило, посещать богослужения в близлежащей церкви, а также скромно одеваться и избегать светских развлечений.

14 ноября 1923 года произошел монашеский постриг Анны Александровны с именем Мария, в честь святой равноапостольной Марии Магдалины, празднование которой совершается в Неделю святых Жен-мироносиц и 22 июля по церковному календарю (4 августа н.с.). Постриг был совершён в Смоленском скиту Валаамского монастыря настоятелем Валаамской обители игуменом Павлином. Духовным отцом её становится иеросхимонах Ефрем. Монахиня Мария с матерью прожили неделю в келье о. Ефрема.

После пострига Анна Александровна продолжает посещать Валаам, своего духовного отца, а также ведет с ним переписку.

Первого октября 1925 г. Анну Александровну с матерью с дачи в Терийоки по решению губернатора высылают в Выборг, где они арендуют квартиру в доме «Эден». В 1937 году в списке жильцов дома «Эден» значится Вера Запевалова, взятая на службу по уходу за матерью Анны Александровны.

Дом принадлежал семье Акутиных и считался в то время самым красивым и дорогим по постройке, престижным, так называемым «генеральским домом» в Выборге. Его жителями были богатые, известные личности. Он назывался «Дворец Эден» и располагался на улице Ваасанкату, 13.

На первом этаже этого дома находился магазин известной в то время фирмы «Эден». «Свежие и сухие фрукты, консервы туземные и заграничные, всегда свежий и разнообразный склад. Заказы на покупки по телефону исполняются хорошо и немедленно, высылаются на суда и по домам» — предлагал магазин «Эден» в своей рекламе на страницах старых газет и журналов.

Самой известной жительницей дома стала Анна Танеева. Юная хозяйка дома, Марина Павловна Акутина, брала у Анны Александровны уроки английского языка. Позднее Мария Павловна Акутина-Шувалова так напишет об Анне Александровне:

«Она была очень религиозна, лето часто проводила в монастырях. Много рассказывала о Царской Семье. Я была девочкой, подробности этих рассказов, конечно, стерлись, но осталось впечатление о том, что Царская Семья, память о ней — было самое дорогое в ее жизни… И еще хорошо помню, что она была очень мягким человеком. Несмотря на все пережитое, в ней совсем не было ненависти, озлобленности».

Преподавая язык, давая уроки музыки за скромную плату, Анна Александровна поддерживала своё с матерью существование и помогала своей племяннице, Татьяне Пистолькорс.

Татьяна, шведская подданная, была старшей дочерью Александры (Али), сестры Анны, которая была замужем за камер-юнкером Государя Николая II Александром фон Пистолькорсом. Позднее Татьяна вышла замуж за графа Николаса фон дер Палена. Фон дер Палену в 1942-1944 годах принадлежала усадьба Монрепо, которая затем, как и Выборг, перешла Советскому Союзу.

На свое новое место жительства Анне Александровне удалось переправить личные семь фотоальбомов. В годы пребывания с Царской Семьей Анна Александровна, так же как Государыня и ее дети, увлекалась фотографированием. У членов Царской Семьи и у Анны были свои фотоаппараты фирмы «Кодак Брауни». Сделанные ими снимки оживленно обсуждались за обедом, делались копии, затем наклеивались в кожаные с тесненной тканью альбомы с золотой императорской монограммой. Был альбом и у Анны Александровны, который, помимо снимков, сделанных ею лично, включал снимки, сделанные Императрицей Александрой Феодоровной, придворным фотографом, а также подаренные ей со стороны. Большое количество снимков было сделано ею во время пребывания на финских шхерах, в Виролахти.

Во время первого ареста Анны Александровны альбомы хранились у Государыни, которая затем передала их ей вместе с оставшимися во Дворце вещами Анны. Во время арестов при большевистском режиме, когда искались на нее улики, и из квартиры уносилось все, что помещалось в карманах и руках, Анне Александровне все же удалось сохранить семь больших альбомов, насчитывающих более 3000 фотографий, у своих надежных друзей. Хранить альбомы было рискованно – советская власть с особым рвением охотилась за фотографиями Царской Семьи, изымая их из библиотек, архивов, из всех других доступных им мест с целью уничтожения памяти о них.

Живя в Выборге, Анна Александровна знакомится с Выборгским епископом Александром (1883-1960). Во время Зимней финско-советской войны Выборгская кафедра переместилась в Хельсинки и дружба с ним длилась до конца её жизни. Епископ стал для Анны Александровны близким другом и доверенным лицом.

В Финляндии проживал знакомый Анны Александровны Г. Маннергейм. Барон Густав Маннергейм был представлен ей в Царском Селе в 1908 году, когда он только что вернулся из Азиатского похода. После этого, приезжая в Царское Село, генерал-лейтенант Российской Императорской армии Г. Маннергейм несколько раз был в ее маленьком домике, расположенном рядом с царским Дворцом. Анна Александровна со свойственной ей доброжелательностью к людям была рада гостям и радушно принимала их. В январе 1909 г. гостями в доме Анны была Царская Чета, а также и Г. Маннергейм. Это было незадолго до отправления его в Польшу.

Последняя встреча и беседа Анны Александровны и Густава Маннергейма в России состоялась в феврале 1917 года в Царском Селе, в Александровском дворце, в который она переехала по настоянию Государыни Александры Феодоровны.

Г. Маннергейм следил за событиями, происходившими в России и по рассказам приближенных знал о трагической судьбе Царской Семьи, а также о том, что Анна Александровна была узницей Трубецкого бастиона Петропавловской крепости и тюремной камеры в финской крепости Свеаборг.

Из Выборга Анна Александровна посылает ему красивую русскую рождественскую открытку с самыми наилучшими пожеланиями. Доброжелательный текст завершала подпись: «Анна Танеефф, Ваасанкату, 13, Виипури».

Для Г. Маннергейма это было большой неожиданностью, и генерал от кавалерии Финляндской армии сразу ответил Анне обычным письмом, не используя свои официальные бланки. Густав по-французски писал:

«Дорогая мадам, меня очень обрадовало, что Вы вырвались из революционного петроградского ада и живёте в семье благородных людей Акутиных, которых я хорошо знаю».

В июле 1930 года генерал Густав Маннергейм был проездом в Выборге на пути в Терийоки, на виллу «Бьянка». Анна Александровна намеревалась встретиться с ним, но сразу же по приезде в Выборг генерал заболел и вернулся в Хельсинки.

В апреле 1926 года выборгские друзья Анны Александровны показали ей некролог, опубликованный в журнале «Прожектор» (№6, март, 1926) издательства газеты «Правда». На 30-й странице под ее портретом было напечатано: «На снимке справа портрет скончавшейся Анны Вырубовой, личного друга Александры Феодоровны, одной из самых ярых поклонниц Григория Распутина. С именем Вырубовой связаны последние, самые мрачные годы царизма. Во дворце она играла крупнейшую роль и вместе с Распутиным правила государством. Протопопов был ее ставленником, многие назначения проходили при ее помощи».

Через два года, в 1928 году, имя Анна Александровны вновь очерняется, и в очередной раз она переносит груз непомерной тяжести лжи и клеветы.

В Латвийском издательстве «Ориент» выходит книга - грязный, очерняющий Царскую Чету пасквиль: «Фрейлина Ея Величества. Интимный дневник и воспоминания А. Вырубовой». Книга состояла из двух частей - так называемого «дневника» Анны Вырубовой и ее воспоминаний. «Дневник» А. Вырубовой печатался в 1927-28 годах на страницах журнала «Минувшие дни» - приложения к вечернему выпуску петроградской «Красной газеты». «Дневники» являлись литературной мистификацией и приписываются А. Толстому и П. Щеголеву. Книгу составил и редактировал С. Караченцев. Публикуя «дневник» и воспоминания, он подверг их значительным сокращениям, особенно это касается «дневника».

Этот «дневник» вместе с воспоминаниями еще в 2005 продавался в магазине русской книги в Хельсинки, изданный минским издательством «Харвест». Ложь и клевета на доброе имя Анны Александровны, а также предубеждение против нее долгое время были широко распространены и засели в умах людей, как в России, так и среди соотечественников за рубежом.

Анна Александровна, как и во всех подобных случаях, не оправдывалась, не пыталась что-либо доказывать. С мученической болью в душе, с терпением, смирением и евангельской кротостью она несла возложенный на нее крест. По характеру жизнелюбивая и открытая, любившая общение с людьми, никогда не пренебрегавшая ими, она по своей собственной воле, устав от несправедливости и людской злобы, начинает жить отстраненно, посвящая жизнь молитве, Богу. К этому же обязывал ее и тайный монашеский постриг.

В 1930 годах, будучи в постриге и имея достаточно времени для осмысления прошедших событий, Анна Александровна начинает писать вторую книгу своих воспоминаний - «Фрейлина Государыни».

Если в первой книге она говорит больше о своей жизни при Дворе, а также об арестах, пребывании в тюрьмах, то в последующих воспоминаниях она описывает события и людей, окружавших Царскую Чету. Более подробно она пишет о Государе, особенно о Государыне, дела и мысли которой она знала больше, чем кто-либо другой, о детях, рассказывает о буднях, поездках на отдых и о других событиях, свидетелем и участником которых она была. Рассказывает простым, любящим сердцем, без лицемерия, никого не обличая, представляя все на суд Божий.

Анна Александровна была уверена, что в будущем будут много писать о жизни Семьи Царя Николая II. Большим ее желанием было донести до читателей историческую правду о той обстановке русской смуты, в которой жила Царская Чета, помочь понять их страдальческую жизнь, а также развеять ложь и клевету, которую Государыня незаслуженно кротко и терпеливо несла. Она надеялась, что «…Государыню иначе оценят те, кто ради своей выгоды оклеветали её».

В своих воспоминаниях Анна Александровна показывает, насколько важными в жизни являются такие человеческие качества, как совесть, терпение, верность, преданность, честность, не осуждение. Этими качествами Анна Александровна обладала сама, они-то и дали ей возможность сблизиться с Государыней и 12 лет преданно служить ей.

При описании событий ею двигала любовь к Царской Семье, которую она желала передать всем людям и этим хоть как-то возбудить в них чувство покаяния за совершенное зло по отношению к Царственным Мученикам и России в целом.

Живя в Финляндии, Анна Александровна не имела той социальной помощи, которая была у граждан страны. В 1930-х годах она многократно просила о финском гражданстве, но получала отказы.

Так, в 1935 году прошение было отклонено по причине «неопределённости дохода просительницы». Обеспечение ее за счет Фонда средств малоимущих не могло осуществляться, т.к. отчисления в Фонд Анна Александровна не могла делать по причине нетрудоспособности: после железнодорожной катастрофы она передвигалась медленно, с помощью палки.

Жалование при Дворе она не получала. Часть собственности - построенный на ее средства лазарет, была национализирована. Другая ее часть - приданное на свадьбу от Государыни, подарки, была израсходована во время ее тюремных заключений, а также на её существование с матерью в период голода, беспорядков гражданской войны, когда была нехватка продовольствия, и за все надо было платить сверх цены. Имущество отца — композиторские труды, ноты, книги, драгоценности — помогло лишь на некоторое время.

Но Господь и добрые люди не оставляли её. Она пишет в воспоминаниях:

«И у меня, и у матери душа полна неизъяснимого страдания: если было тяжело на дорогой Родине, то и теперь подчас одиноко и трудно без дома, без денег... Но мы со всеми изгнанными и оставшимися страдальцами в умилении сердец наших взываем к милосердному Богу о спасении дорогой Отчизны. “Господь мне помощник и не убоюся, что мне сотворит человек».

Последние годы жизни в Выборге, помимо всего прочего, омрачились продолжительной болезнью и смертью матери. Надежда Илларионовна скончалась 13 марта 1937 года. Она понимала и поддерживала Анну как в радости, так и в горе, разделяя вместе с дочерью крестный путь её жизни. Отпевание было совершено в выборгском Преображенском кафедральном соборе. Похоронена она была на кладбище Ристимяки. О том, что значили для неё родители, Анна Александровна пишет в своих воспоминаниях:

«Несмотря на путешествия и полученное образование, больше всего нас, детей, всё-таки воспитали наши родители. Самым большим счастьем для нас было быть в их кругу, и они со своей стороны посвящали нам каждую свободную минуту. Под влиянием наших родителей из нас выросли люди, любящие искусство и всё красивое. Вера в Бога, посещение богослужений, безупречная жизнь, молитва были для нас опорой на жизненном пути. Наш отец подчёркивал важность для человека чувства долга и призывал нас во всех случаях жизни следовать голосу своей совести. Он сам был самозабвенно предан престолу и своему Государю; эту же преданность мы переняли от него, как и он перенял её от своих предков».

Г. Маннергейм, уже будучи фельдмаршалом Финляндии, узнав о том, что у Анны большое горе, прислал ей сердечную, сочувственную телеграмму, в которой вспоминал встречи с её матерью в Петербурге.

Во время болезни матери Анна Александровна приобретает друга — Веру Запевалову.

О Вере Запеваловой, вначале служанке, а затем подруге Анны Александровны, к сожалению, самой Анной ничего не сказано.

Жизнь в Финляндии с материальной стороны была тяжелой. Платить Вере порой было нечем, так как денег не хватало даже на пропитание. Тем не менее, Вера, имея в Финляндии родителей, родственников, испытывая к Анне Александровне сострадание, разделяла с ней все тяготы и стала для нее поддержкой в трудные моменты до конца жизни Анны, посвятив свою жизнь служению ближнему. Не случайно могилы их находятся в нескольких шагах друг от друга, хотя разница в их смерти 20 лет.

Вот как пишет о своей тете и крестной матери Паули Карасваара:

«Согласно записи крещения, Вера родилась 25 сентября 1904 года. На следующий год родители Веры переехали в Терийоки, где решили заняться своим небольшим делом. В семье родилось пять девочек. Отец, будучи благочестивым, приучил дочерей прилежно посещать церковь.

Случилось так, что Анна Александровна, будучи в гостях у пожилого офицера Царской армии, сказала, что нуждается в надежном человеке, который мог бы в доме заботиться о её пожилой, больной матери. Веру пригласили в комнату, осторожно спросив, “не хотела ли бы она переехать в Выборг на новое место работы?”. В тот момент Вера вспомнила, что её старшие сёстры Евгения и Мария только что временно устроились жить в Выборге. И обе были на курсах швей. Вера почти тут же согласилась.

Через некоторое время Вера переехала в Выборг и принялась за работу, которая длилась до смерти Анны в 1964 году, свыше сорока лет.

По природе нетребовательная и услужливая, Вера быстро освоилась с новой работой, хотя уход за больной Надеждой Илларионовной и инвалидом Анной для молодой девушки был нелегким делом. Кроме того, при отсутствии постоянного дохода ежедневный поиск средств к существованию для трёх человек были существенным вопросом.

В Выборге в то время говорили на финском и шведском, хотя там жили меньшинства, говорящие и на других языках. Обслуживание в магазинах и учреждениях происходило главным образом на финском языке.

Работа работника учит, - так и Вера сама научилась исполнять свою работу настолько хорошо, насколько это было возможно. Уход за больными, хождение за покупками, приготовление пищи, уборка и многое другое было на ответственности Веры.

Её сестра Мария в 1930-х годах, выйдя замуж за священника Александра Гаврилова, переехала жить в дом священника в Койвисто. Вера с фотоаппаратом была частым гостем у них, являясь крёстной матерью их младшего ребенка Паули.

Во время совершенных с Анной Александровной поездок на Валаам Вера завязала дружбу с иеромонахом Тарасием, который стал её духовным отцом. Обмен письмами, а также посещения его, сформировали основу духовной жизни Веры. Иеромонах Тарасий умер в начале 1960-х годов в Ново-Валаамском монастыре».

Вера сдержала обещание, данное больной Надежде Илларионовне, что не оставит её дочь.

После смерти матери Анна с Верой переезжают из дома «Эден» в другой, более скромный дом Выборга, и живут там до начала Зимней финско-советской войны.

В 1937 году Анна Александровна знакомится с Робертом Д. Брюстером, бывшим в то время студентом Йельского университета в Америке. Целью его приезда в Выборг было неподдельное желание узнать возможно больше из уст самой Анны о Семье последнего Российского Императора. У Анны Александровны установилась с ним переписка. В Нью-Йорке в это время проживал ее родной брат Сергей с супругой.

В этом же году, 2 мая, в Выборге Анна Александровна заключает договор об издании своей второй книги воспоминаний «Фрейлина Государыни» с фотографиями из личного фотоальбома. На средства, полученные за переданные статьи и фотографии, Анна Александровна и Вера некоторое время могли существовать. Текст рукописи с русского языка начали переводить на финский, шведский и английский языки. Начавшаяся осенью 1939 года Зимняя война (1939-1940) в корне изменила задуманные планы. Тогда Х.И. Вихерюури, который был главным редактором в издании воспоминаний Анны, выкупил все относящиеся к издательскому договору права и обязанности.

Но последующие политические и военные события сделали невозможным выход книги еще долгие годы. Суждено было этому изданию выйти в свет на финском языке под редакцией Ирмели Вихерюури, дочери Х.И. Вихерюури, в издательстве «Отава» лишь спустя 50 лет, в 1987 году.

В 1939 году Анна с Верой, убегая от войны и советской власти, уезжают в Швецию и живут в маленьком приюте недалеко от Стокгольма. Тогдашняя Королева Швеции Луиза была дочерью сестры Государыни Александры Феодоровны, принцессы Виктории Батенбергской, с которой Анна Александровна была знакома и дружна еще в прежнее время. Расходы по их содержанию взял на себя Шведский Двор.

Королева Луиза, узнав о том, что у Анны нет никакого источника доходов, стала выплачивать ей небольшую пенсию, которой хватало лишь на самое скромное существование двух человек. Кроме того, она отправляла Анне посылки с вещами. Некоторые из вещей Анна продавала и тем самым улучшала свое материальное положение. В память о прошлом, а также в знак благодарности, Анна Александровна подарила Королеве Луизе свой первый фотоальбом.

В результате Зимней войны Выборг перешел к Советскому Союзу и для Анны и Веры возврата в него уже не было. По той же причине не было дороги на Валаам, монастырская жизнь в котором приостановилась на многие годы.

Во время Зимней войны, когда шла борьба за Карельский перешеек и водные пути Ладоги, монастырь подвергся усиленной бомбардировке. 5 февраля братия во главе с игуменом Харитоном, имевшая к тому времени финское подданство, покинула Валаам.

Монахам удалось увезли с собой все самое ценное — раку преподобных Сергия и Германа, иконы, Евангелия, предметы церковной утвари, облачения, книги, колокола, дары Российских Императоров монастырю. Зимой 1940 года из-за сильных морозов лед на Ладоге был достаточно прочным. Ценности монастыря вывозились на грузовых автомобилях финской армии, которые выделил главнокомандующий финской армии фельдмаршал Г. Маннергейм. Тогда же была вывезена и главная, богословская часть знаменитой библиотеки Валаамского монастыря.

В бывшей усадьбе Папинниеми в селении Хяйнавеси, приобретенной братией 24 июля 1940 г., продолжилась жизнь монастыря, который впоследствии получил название Новый Валаам. С 1945 по 1957 г. Ново-Валаамский монастырь находился в юрисдикции Русской Православной Церкви, после чего Ново-Валаамская обитель была передана Финской Православной Церкви, с 1923 года находившейся в юрисдикции Константинопольского Патриархата.

К середине 1970-х годов в Новом Валааме осталось только два русских инока: архимандрит Симфориан (1892-1981) и монах Акакий, умерший в 1984 г в возрасте 110 лет. С их кончиной завершилась история русского Валаама с Ладоги, который теперь населяют монахи-финны. Богослужения в обители совершаются на финском языке.

Весной 1940 года, когда Анна и Вера после Зимней войны вернулись из Швеции в Финляндию, встал вопрос о месте жительства. Некоторое время они живут в Хаминалахтинской усадьбе, в 8 километрах от города Куорио. Усадьба до 1910 года принадлежала братьям из известного рода фон Райт, художникам-пейзажистам.

Отношение к русским стало неоднозначным. И тогда Анна Александровна обратилась с просьбой о встрече к своему старому знакомому, теперь уже фельдмаршалу Финляндии К.Г. Маннергейму, надеясь получить помощь и защиту.

Об этой встрече рассказывает Л.В. Власов в своей книге «Женщины в судьбе Маннергейма». «В день их встречи фельдмаршал Г. Маннергейм послал за Анной Александровной машину. Тяжеловатая, сильно хромавшая, с большим трудом и с помощью адъютанта Маннергейма, одетая в темное платье Анна Александровна вошла в дом в Кайвопуйсто[3]

Фельдмаршал с присущим ему обаянием и гостеприимством встретил Анну. Разговор за чашкой кофе шел по-французски, переходя на русский. Вспоминали события в Царском Селе. Густав вспомнил свои встречи с настоятелями Валаамского и Коневецкого монастырей, а также с иеросхимонахом Ефремом, с которым они много говорили о Великом князе Николае Николаевиче. Анна рассказала о своей жизни. Материальной помощи она не просила, но хотела получить рекомендательное письмо. Зная о том, как в годы становления независимой Финляндии и в послевоенное время, уже с большей силой, возросла неприязнь к России и к русским, Густав быстро написал следующее:

«Более тридцати лет зная госпожу Танееву, её уважаемых родителей и многих членов её семьи, прошу всех, кому придётся иметь дело с госпожой Танеевой, которая испытывает страдания из-за инвалидности в результате несчастья на железной дороге, относиться к ней с сочувствием и пониманием.

Фельдмаршал Маннергейм. Хельсинки, 11 июня 1940 года».

Это письмо в какой-то мере успокоило и дало чувство безопасности беззащитной Анне. Этим письмом Анна и Вера не раз пользовались в сложных жизненных обстоятельствах.

Благодаря письму К.Г.Маннергейма Анна Александровна с Верой поселяются в Хельсинки, в квартире дома на улице Топелиуса. Маленькая двухкомнатная квартира была на первом этаже, не в лучшем состоянии, с окнами напротив автобусной остановки. Шум с оживлённой улицы проникал внутрь и не умолкал даже ночью. Комната, в которой жила Анна Александровна, была проходной в комнату, где жила Вера. Кухней служил небольшой уголок.

С помощью друзей им удалось скромно обставить комнаты мебелью. В комнате Анны Александровны до конца её жизни на стене висели портреты Государя и Государыни. В комнате было полутёмно, дверь всегда была приоткрытой, во избежание стуков в нее. Сидела Анна Александровна чаще всего в кресле, в углу своей комнаты, у телефона. Страх ареста, ужасов тюрьмы не покидал её и в Финляндии. Опасалась она и офицеров Красной армии, которые после окончания Зимней войны поселились в Финляндии.

Под руководством епископа Александра в маленькой квартире Анны собирались эмигранты для бесед на духовные темы. Анна Александровна жила в этой квартире до конца своей жизни. После смерти Анны Александровны Вера продолжала жить в ней еще 20 лет — до 80-х годов. Вера долгое время, почти всю свою жизнь, страдала сахарным диабетом. Здоровье ее стало ухудшаться, и вначале 1980-х годов она получила место в доме престарелых «Хелена». Там жили и её старые знакомые со времен жизни в Терийоках, а также была домашняя церковь, в которой регулярно совершались богослужения на церковно-славянском языке.

Вера скончалась в 1985 году, также в возрасте 80 лет, как и Анна.

Связь Анны Александровны с Г. Маннергеймом продолжалась в переписке, но в основном это были поздравления к праздникам. В день 75-летия фельдмаршала Анна Александровна направила ему из Хельсинки в Миккели большое поздравительное письмо, полное теплых петербургских воспоминаний и получила любезный ответ на него.

В августе 1943 года Анна и Вера оказались в крайне сложном материальном положении. В послевоенный период тяжелые времена были и для всех жителей Финляндии. Анна Александровна вновь обращается к Г. Маннергейму и просит «хоть чем-нибудь помочь». Благодаря его ходатайству и звонку в Комитет женщин Финляндии (Красного Креста), Анна Александровна с Верой получили небольшую сумму денег.

В 1946 году Президент Финляндии Густав Маннергейм уходит в отставку, но по-прежнему остается для Анны простым и доступным человеком.

В 1943-1947 годы пенсия из Швеции стала поступать нерегулярно. Финский Красный Крест отказал Анне Александровне в помощи. Порой они с Верой не имели денег купить хлеба, за неуплату им грозило выселение.

В начале апреля 1947 года, когда Анна Александровна вновь обращается к своему старому знакомому, умоляя его в память 37-летнего знакомства оказать ей и Вере «самую скромную финансовую помощь», Г. Маннергейм, сожалея об этом, уже не смог найти средств помочь им. Нашлись люди, которые не дали им умереть от голода. Вскоре стала поступать с компенсацией пенсия из Швеции.

В трудное время Анна Александровна была вынуждена продать самое дорогое, что у нее осталось - шесть оставшихся фотоальбомов. Возможно, мысль о более надежной их сохранности как-то облегчала расставание с ними. Фотоальбомы купил американский журналист Роберт Брюстер. В 1951 году он передал их Йельскому университету Америки.

В эти тяжелые годы Анна Александровна проводит еще более отстраненную от людей жизнь, отходя от всех мирских событий. Не доверяя никому и не заводя новых знакомств, она общается в основном с людьми церковного круга.

13 марта 1947 года умирает духовный отец Анны Александровны, иеросхимонах Ефрем. Ездить на Новый Валаам она была уже не в состоянии. В это время она устанавливает более тесную связь с настоятелем Гельсигфорского прихода Михаилом Казанко (1909-2002), которого она знала еще по Выборгу, где он был настоятелем Преображенского кафедрального собора.

Но связь с Валаамом не прекратилась. Ее духовную жизнь окормлял валаамский старец Иоанн (Алексеев)[4] Когда он приезжал в Хельсинки из Ново-Валаамского монастыря, на квартире Анны Александровны проходили встречи его с духовными чадами. Духовную жизнь Анны он поддерживал и в письмах к ней, в которых давал советы по разнообразным вопросам, а также духовно укреплял ее. Валаамский старец в одном из писем назвал Анну «осколком утонувшего корабля». В письме от 19.02.1948 года он пишет:

«…В сущности, инок отличается от мирян только безбрачием, а в остальном и миряне должны и обязаны вести жизнь такую же, т.е. по заповедям. Заповеди даны общие для всех. Инокини удалились от мира именно для того, чтобы удобнее исполнить заповеди Господни. В данное время, конечно, монастырская жизнь потекла по другому руслу, по причине мировых событий. Ревнующим о духовной жизни приходится приспосабливаться к этой жизни внешне, а более всего обратить весь свой труд на внутренний подвиг.

…Епископ Игнатий (Брянчанинов) полагает, что мы последние иноки. “Последние иноки иноческих дел не будут иметь, но постигнут их искушения и напасти, и которые иноки претерпят, таковые будут выше нас и отцов наших”.

…О посте я напишу кратко. Мы должны иметь послушание Церкви: что она заповедала, исполнять в точности. Святая Церковь воспевает на первой неделе Великого поста, в понедельник вечером: “Истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, оглаголания, лжи и клятвопреступления. Сих оскудение, пост истинный есть и благоприятный.

…Вычитывание Акафистов и 600 молитв хорошо, только чтобы не на ветер, а внимательно”».

Со временем здоровье Анны Александровны стало ухудшаться, обостряются болезни тела после железнодорожной катастрофы. Перемещалась она уже в инвалидном кресле. Тщательное медицинское лечение требовало денег.

Жизнь Анны и Веры, полная лишений, сказалась и на их взаимоотношениях, которые становятся временами сложными. Об этой скорби она пишет старцу Иоанну, который так отвечает ей на письмо:

«Прошу простить меня за моё молчание, хоть и не пишу Вам, но в своих молитвах всегда Вас с В. поминаю. Помоги Вам Господи жизнь свою проводить в мире и согласии, по святому апостолу: “Друг друга тяготы носите и так исполните закон Христов”. Живя вдвоём, достижение духовного мира требует терпения и смирения, и если у нас нет этих добродетелей, думаем, что другой всегда виноват, а не я».

До конца жизни душу Анны Александровны переполняло чувство внутренней скорби и горечи оттого, что никто не желал видеть тяжкой вины русского народа перед Богом венчанным Царем, никто не дорожил памятью о прошлом, все забыли, все смирились с происшедшими событиями и приспособились. И тогда она вновь получает утешение от старца Иоанна:

«Я глубоко верю: что решено в Небесной канцелярии, то неизбежно и будет. Лучше же нам положиться на волю Божию и уклониться от политической болтовни, ибо она туманит голову и является малодушием… Надо читать больше Св. Евангелие и Псалтирь, ибо от этого чтения и размышления о Премудрости и благости Всевышнего будет мир душевный, а от чтения газет — малодушие и смущение».

Страх, что вновь что-то ужасное произойдет с ней, не покидал Анну Александровну. Об этом она тоже писала старцу Иоанну.

«13. 07.1950. Боголюбивейшая М.М.!

Вы напрасно беспокоитесь о неполучении Вашего письма. Бог простит тя, чадо, старайся, насколько сил хватает, полагаться на волю Божию, и Господь по Своему милосердию поможет тебе, и все страхи Ваши исчезнут, аки дым».

Живя в оживленном районе Хельсинки, Анна с Верой на летнее время, по возможности, снимали недорогой летний домик. Находясь там, Анна Александровна писала акварелью. Это увлечение она переняла от Государыни Александры Федоровны. Рисунки дарила друзьям или продавала за небольшие деньги.

По поводу рисования старец Иоанн 18.11.1950 года писал ей:

«…Бог благословит работу — рисование. Данный Богом дар не закапывай. Св. отцы плели кошницы (корзины), а у Вас другое рукоделие».

Следуя примеру Государыни, пасхальные и рождественские открытки Анна Александровна делала сама.

Анна Александровна от всего сердца любила Царскую Россию, в которой она родилась и провела лучшие годы своей жизни. Она жила воспоминаниями о ней, о ее людях. Ведь многие добрые люди не оставили ее и ее мать во время ужасных революционных событий, приносили им хлеб, продукты и деньги. «…Имена их Ты веси, Господи! Как могу я отблагодарить всех тех бедных и скромных людей, которые, голодая сами, отдавали нам последнее? Если порок привился к русскому народу, то все же нигде в мире нет того безгранично доброго сердца и отсутствия эгоизма, как у русского человека», — пишет Анна Александровна в своих воспоминаниях.

В Хельсинки, Анна Александровна посещала Успенский собор, который был самым большим в городе. Во время нахождения Финляндии в составе Великой Российской Империи стала распространяться и укрепляться православная вера. В 1812 году столица Финляндии из Турку была перенесена в Хельсинки. Численность населения, в том числе православного — русских купцов, фабрикантов, военных — стала расти, и было решено построить в дополнение к собору святого Благоверного князя Александра Невского в Свеаборге, лазаретной и Свято-Троицкой церквам - Успенский собор. Строительство было начато, закончено и освящено при Императоре Александре II в 1868 году. Средства на строительство этого храма с его великолепнейшим убранством были в основном получены от Святейшего Синода, Императорского Двора, а также на пожертвования от знатных, состоятельных и простых верующих.

После провозглашения Финляндией независимости Православная Церковь Финляндии в 1923 году вошла в состав Константинопольского патриархата.

В Успенском соборе некто, прибывший в Хельсинки в 1960-х годах из России, заметил пожилую женщину в инвалидной коляске. Он обратился к ней.

«А вы, молодой человек, приехали из России?», — спросила она. Узнав, что это Анна Вырубова, он гордо отчеканил: «Из Советского Союза!», - и почему-то при этом перекрестился. На этом их «беседа» завершилась. И снова в сердце Анны Александровны боль за Россию, ее народ, и снова молитва об ее спасении.

В последние годы страх смерти не покидал Анну Александровну. Она пишет об этом старцу и получает ответ:

«Письмо ваше получил и молебен отслужил. Пишешь, что умирать не хочешь и боишься смерти. Да, смерть тайна великая, и все человечество страшится ее. Боязнь смерти есть свойство человеческого естества, происходящее от преслушания, говорит Лествичник».

30 июня 1964 года Анна Александровна, будучи с Верой на даче, занемогла и была перевезена оттуда в хельсинкскую больницу. Там она простилась с немногими своими друзьями, исповедовалась, приобщилась Святых Христовых Таин и отошла ко Господу 20 июля 1964 года, не дожив девяти дней до 80 лет.

Проводить в последний путь тайную монахиню Марию собралась небольшая группа людей. После отпевания слово прощания у могилы произнес протоиерей М. Крузин. День был яркий, солнечный.

С трудом были найдены средства для оплаты места на кладбище[5]. Спустя годы православный Гельсингфорсский приход установил на ее могиле каменное надгробие с надписью «Анна Александровна Танеева». В 2008 году стараниями членов Общества памяти святых Царственных мучеников и Анны Танеевой в Финляндии к надписи было добавлено — «монахиня Мария». Ушло в прошлое ставшее нарицательным имя Вырубова.

В светлой памяти людей, знавших Анну Александровну, она осталось женщиной с каштановыми волосами, с поразительно красивыми васильково-синими добрыми, обворожительными глазами и поразительно красивым цветом благородного лица.

В памяти осталась ее открытость, любовь к людям, сострадание, отзывчивость на чужую беду. Еще находясь при Российском Дворе, она из года в год получала письма, в которых люди просили ее о помощи. Она никому не могла отказать.

Анна Александровна, несмотря на порой суровую жизнь, когда совершенно не было средств к существованию, терпя клевету, презрение, отчуждение соотечественников, болезни, по свидетельству очевидцев, всегда могла простить, никого никогда не винила, не оправдывалась, не жаловалась, молча, кротко и смиренно несла все тяготы жизни, полностью полагаясь на Всемилостивого Господа. Никакие жизненные испытания не смогли поколебать в ней верность и горячую любовь к Царской Семье, и Господь хранил и укреплял ее. В этом ей помогал, давал силы терпеть и всё переносить вера в Бога и образ её любимой Государыни.

Вот как пишет князь Николай Давыдович Жевахов об Анне Александровне в своих воспоминаниях:

«Общие страдания, общая вера в Бога, общая любовь к страждущим создали почву для тех дружеских отношений, какие возникли между Императрицею и А.А. Вырубовой.

Жизнь А.А. Вырубовой была поистине жизнью мученицы, и нужно знать хотя бы одну страницу этой жизни, чтобы понять психологию ее глубокой веры в Бога и то, почему только в общении с Богом А.А. Вырубова находила смысл и содержание своей глубоко несчастной жизни…

И когда Императрица ознакомилась с духовным обликом А.А. Вырубовой, когда узнала, с каким мужествам она переносила свои страдания, скрывая их даже от родителей, когда увидела ее одинокую борьбу с человеческой злобой и пороком, то между нею и А.А. Вырубовой возникла та духовная связь, которая становилась тем большей, чем больше А.А. Вырубова выделялась на общем фоне самодовольной, чопорной, ни во что не веровавшей знати.

Бесконечно добрая, детски доверчивая, чистая, не знающая ни хитрости, ни лукавства, поражающая своею чрезвычайною искренностью, кротостью и смирением, нигде и ни в чем не подозревающая умысла, считая себя обязанной идти навстречу каждой просьбе, А.А. Вырубова, подобно Императрице, делила свое время между Церковью и подвигами любви к ближнему, далекая от мысли, что может сделаться жертвою обмана и злобы дурных людей».

Государыня Александра Федоровна пишет Анне в письме от 10 декабря 1917 из Тобольска по-английски:

«…А я, дитя мое, я горжусь тобой. Да, трудный урок, тяжелая школа страданья, но ты прекрасно прошла через экзамен. Благодарим тебя за все, что ты за нас говорила, за то, как защищала нас и столько за нас и за Россию перенесла и перестрадала. Господь один, может, воздаст. Наши души еще ближе теперь, я чувствую твою близость, когда мы читаем Библию, Иисуса Сираха и т.д.

Благодарю за всю твою любовь; как хотела бы быть вместе, но Бог лучше знает».

Игумен Серафим (Кузнецов) в книге «Православный Царь-мученик» вспоминает:

«Современная великая подвижница-прозорливица Саровская Парасковья Ивановна, жившая в последние годы жизни в Дивееве, та, которая предсказала Государю и Государыне за год рождение сына, но не на радость, а на скорбь родится этот Царственный птенчик, невинная святая кровь которого будет вопиять на Небо.

…Портреты Царя, Царицы и Семьи она ставила в передний угол с иконами и молилась на них наравне с иконами, взывая: «Святые Царственные Мученики, молите Бога о нас». В 1915 году, в августе, я приезжал с фронта в Москву, а затем в Саров и Дивеево, где сам лично в этом убедился. Прозорливица при мне несколько раз целовала портреты Царя и Семьи, ставила их с иконами, молясь им как святым мученикам. Потом горько заплакала.

Эти иносказательные поступки понимались мною тогда, как переживаемые великие скорби Царя и Семьи, связанные с войной, ибо хотя они не были растерзаны гранатой и ранены свинцовой пулей, но их любящие сердца были истерзаны беспримерными скорбями и истекали кровью. Они были действительно бескровные мученики. Как Божия Матерь не была изъязвлена орудиями пытки, но при виде страдания Своего Божественного Сына, по слову праведного Симеона, в сердце Ее прошло оружие.

Затем старица взяла иконки Умиления Божией Матери, пред которой скончался преподобный Серафим, заочно благословила Государя и Семью, передала их мне и просила переслать. Благословила она иконки: Государю, Государыне, Цесаревичу, Великим Княжнам Ольге, Татьяне, Марии и Анастасии, Великой Княгине Елисавете Феодоровне и А.А. Вырубовой.

…Только теперь мне представляется более ясным, как Богом было открыто этой праведнице все грядущее грозное испытание уклонившемуся от истины русскому народу. Непонятно было для меня тогда, почему она благословила всем, кроме Великого Князя Николая Николаевича, иконки не преподобного Серафима, а Умиления Божией Матери, пред которой скончался преподобный Серафим.

В настоящее время для меня это ясно: она знала вперед, что все они кончат жизнь кончиной праведников-мучеников, как кончил жизнь и преподобный Серафим, и наследуют жизнь вечную в обителях рая вместе с ним.

Целуя портреты Царя и семьи, прозорливица говорила, что это ее родные, милые, с которыми скоро будет вместе жить. И это предсказание исполнилось. Она через месяц скончалась, перейдя в вечность, а ныне вместе с Царственными мучениками живет в небесном тихом пристанище».

На протяжении всей своей жизни оставаясь с чистой совестью, Анна Александровна с достоинством сохранила верность Богу и Царю в тяжелейших испытаниях злонамеренной клеветы и жестокой травли Престола и ее самой. Большим ее желанием было возрождение любимой ею России:

«...Мы, русские, часто виним в нашем несчастье других, не желая понять, что положение наше — дело наших же рук, мы все виноваты, особенно же виноваты высшие классы. Мало кто исполняет свой долг во имя долга и России.

Чувство долга не внушалось с детства; в семьях дети не воспитывались в любви к Родине, и только величайшее страдание и кровь невинных жертв могут омыть наши грехи и грехи целых поколений.

Да поможет Господь нам, всем русским, томящимся на далекой чужбине и страждущим в многострадальной, но бесконечно нам всем дорогой Родине, соединиться в любви и мире друг с другом, принося наши слезы и горячее покаяние милосердному Богу за бесчисленные согрешения наши, содеянные перед Господом, и Богом венчанным Государем нашим, и нашей Родиной.

И только тогда встанет великая и могучая Россия, на радость нам и страх врагам нашим».

Могилу подруги Государыни, монахини Марии, посещают все больше и больше людей. Сюда они приносят свои печали, скорби, болезни. Как при жизни Анна Александровна не отказывала никому в помощи, так и сейчас она утешает, помогает, исцеляет.

Монахиня Мария, моли Бога о нас!

Я, Наталья Борисовна, мне 64 года, 10 лет страдала отёком, болями и язвами на правой ноге - голекостон. Этим летом месяц, каждый день читала Акафист Царским Мученикам на могиле Анны Александровны Танеевой (Вырубовой). И, о чудо, язвы закрылись, отёк ушел совсем, боли прекратились, и нога приняла нормальный вид. Слава Богу за всё!

Наталья Кайвола.

2006 год.

Мы, прихожане Никольского Храма, Борис и Валентина были должны определённую сумму КЕЛА (социальный отдел) не по нашей вине. Длилась долго продолжающаяся переписка о возврате этой суммы. Мы посетили могилку Анны Танеевой, зажгли свечи, читали Акафист об упокоении усопших, молились, просили помощи. В назначенный день КЕЛА, мы ещё раз посетили могилку Анны. А через неделю получили от них положительный результат о прощении долга и назначении Валентине пенсии по возрасту. Решение этого затянувшегося вопроса положительно, мы считаем, что нам помогла св. Анна Танеева.

Борис и Валентина.

2006 год.

На Светлой Пасхальной седмице 2008 года группа паломников из Москвы и Санкт-Петербурга прибыла в Финляндию с целью посетить места пребывания Российских Императоров в Финляндии, в том числе Государя Николая II, а также места, связанные с жизнью Анны Александровны Танеевой (Вырубовой) и место её захоронения на Ильинском православном кладбище г. Хельсинки. Все очень трепетно ждали «встречу» с Анной Александровной, которая состоялась и была пронизана особой теплотой. Единственное, что не доставало до полной духовной радости – это то, что им не удалось пригласить священника отслужить панихиду у могилы.

И каково же было наше удивление! Нет - чудо! По дорожке кладбища шел отец Павел, протоиерей, настоятель одного из Храмов Санкт-Петербурга.

Вот, что пишет об этом Ольга, одна из паломниц: «Кстати, о. Павел, которого мы встретили на кладбище у Анны Александровны, уже вернувшись в Петербург, еще два дня ходил под впечатлением от случившегося. Видимо, именно ему нужно было в тот день оказаться там, у могилы. Удивительно и то, что он оказался у Анны Александровны именно в момент, когда мы уже украсили могилку цветами и иконами и, были готовы петь Пасхальный Канон.

Дивны дела Твои Господи!»

Лариса Струценко.

7.05.2008.

Прошлой зимой у меня была межреберная невралгия. Боли были сильные, и я ничем их не могла снять, никакие лекарства не помогали. Так промучилась неделю и вдруг вспомнила, что Аннушка пострадала в катастрофе и тоже мучилась. Решила, что она мне непременно поможет. С верой я приложилась к ее фотографии, которая висит у меня в комнате и которая замироточила в день Ангела Александры Феодоровны. Так Царица прославила свою подругу! На утро я встала здоровая!

Р.Б. Елена В.,

2011, СПб.

МЫСЛЕЮ ВЕЛИЧАЕМ ТЕБЯ

Идет… Идет поток, монахиня Мария,

У мраморной плиты возжечь тебе свечу.

Уж осень в хладной золотой стихии,

А я молитву жаркую шепчу.

Услышь! И испроси нам помощи от Бога.

Здесь все грешны… Но милостив Творец.

А ты стоишь у самого Порога

Престола Божия и Светоча сердец.

Сильны твои моленья — я слыхала.

Коль не было б чудес, народ бы не спешил.

Святой твоею жизнью ты снискала

Расположенье Высших Божьих Сил.

Пройдут года… а может, пару зим,

И чудеса твои возрадуют Синод.

Мы ж — откровенно засвидетельствуем им,

Как ты спасала нас молитвой от невзгод.

И озадачится Синод и канонисты:

Но кто же свят тут? Как ни ты? При том —

Тебя не одолели тюрьмы… коммунисты…

Ведь ты монахиня с Божественным Крестом.

Идет к тебе поток, монахиня Мария.

Свечу я ставлю в твой Небесный храм

И уповаю в жизненной стихии,

Что ты молитвою твоей поможешь нам.

Марина Игнатюк.

21.10.2009. Хельсинки.

Источники:

Документальный фильм «Фрейлина Государыни — святая или глупая простушка». Финское ТВ, 2004.

Анна Вырубова — фрейлина Государыни. / Под ред. Ирмели Вихерюури. Отава, 1987.

Верная Богу, Царю и Отечеству. / Автор-составитель Ю. Рассулин. Царское Дело, 2005.

Карасваара П. Вера Запевалова — верная служанка Анны Вырубовой (не опубл.).

Рассказы очевидцев (не опубл.).

Рагин Ф. Открытие дилетанта. Живой журнал.

Гольдгоер Р. Загадка тети Нюши. // Вестник, № 1, 1997 (Финляндия).

Власов Л.В. Женщины в судьбе Маннергейма. СПб., Фонд «Отечество», 2005.

© Copyright www.tsaarinikolai.com

---

[1] Сергей Владимирович Марков (1898-1944). Члены Царской Семьи называли его «маленький Марков» или «Сережа». Во время заключения Царской Семьи в Тобольске принимал деятельное участие в организации ее освобождения.

[2] Линтульский Свято-Троицкий женский монастырь Финской Православной Церкви в местечке Палокки, близ Хейнявеси, в 18 км от финского Ново-Валаамского монастыря. Образован в 1939 г. после эвакуации из России монахинь Линтульского монастыря Выборгского уезда в Финляндию.

[3] Район Хельсинки, в котором проживал Г. Маннергейм.

[4] Схиигумен Иоанн (Валаамский), 1873-1958. Похоронен на кладбище Ново-Валаамского монастыря в Финляндии.

[5] Ильинскоое православное кладбище Хельсинки, сектор 27.