ПЕРЕЛИСТЫВАЯ СТРАНИЦЫ ПАМЯТИ

А.А. Танеева (мон. Мария)

Если бы членам Царской семьи довелось умереть естественной смертью, а также сохранить свое высокое положение, вероятно, многие говорили и писали бы о них возвышенно и прекрасно. Насколько мне удалось выяснить, они были зверски убиты в Екатеринбурге. После гибели Царской семьи в газетах не было даже значительных по содержанию некрологов.

Часто Государя и его супругу считают лично виновными в революции, не учитывая существования гораздо более глубоких причин, которые имели свое начало в ранних временах российской истории.

Но, как я уже упоминала, революционный переворот, видимо, был уже в принципе решенным делом. Удобный случай к нему представился, когда мнения правительства и народа пересеклись. Для осуществления революции требовалось лишь взорвать краеугольный камень русской государственности — самого Государя! Но, даже если у Государя и не было бы данных блестящего и непревзойденного правителя, враждебного нападения на него из-за этого не произошло бы. Искался и нашелся другой объект нападок — мужик из Тобольской губернии, Григорий Ефимович Распутин.

Отношения членов Царской семьи между собой были самыми наилучшими, какими только могут быть. В годы, что я жила среди них, я не слышала ни разу плохого слова в обращении. Случалось, иногда Государь вскрикнет: «Анастасия!» или «Алексей!» строже, чем обычно, слегка ударяя пальцем о стол, когда дети слишком расшалятся.

Никто не мог от всего сердца рассмешить Государя, так, как Анастасия, у которой была привычка с серьезным, как на похоронах, выражением лица рассказывать отцу забавные истории.

Государь, однако же, больше всех любил Татьяну, которая необычайно напоминала свою мать. Мне казалось иногда, что и Государыня любила ее больше, чем других, хотя и пыталась обращаться со всеми детьми совершенно одинаково.

Александра Федоровна хотела быть властительницей в детской комнате. Будучи здоровой или больной, она имела обыкновение прежде, чем идти спать, хотя могло быть уже за полночь, пойти в детскую, чтобы благословить своих спящих детей. Государыня поднималась на лифте наверх и просила слугу везти ее в кресле по коридору в комнату Алексея. С ним она молилась на ночь, прежде чем укрыть сына в постели. Государь и Государыня в разговоре между собой о сыне называли Алексея «Солнечным лучиком».

Помню вечер, когда я вместе с Государыней пошла смотреть только что меблированные комнаты Алексея Николаевича. Маленький властелин большой комнаты уже заснул на своей кровати. Один угол комнаты был украшен многочисленными образами. Верный пес Джой спал на ковре возле кровати своего хозяина. На кровати рядом с дверью спали по очереди боцман Деревенько и матрос Нагорный[1].

Государь очень любил Государыню, но видел ее в течение дня мало. Выражение лица Государя всегда становилось радостным и нежным, когда он входил в ее комнату перед утренней или вечерней прогулкой. Правда, я знаю, что родственники неоднократно затевали интриги и пытались развести счастливых супругов и заставить Государя полюбить какую-нибудь молодую красавицу из тех, с которыми они знакомили его для соблазна. Они пытались испортить отношения Царской четы, полагая, что Государыня имеет неблагоприятное воздействие на своего супруга.

Так, как-то раз в Крыму некий кузен Государя на организованном там празднестве познакомил его с восхитительной девушкой-англичанкой. Той осенью в Ялте повсюду играли в лото и было принято покупать небольшие сувениры выигравшему. Государь отдавал свой выигрыш всегда той девушке, а также и другими способами выражал свое восхищение ею.

Во время празднования 300-летия Дома Романовых мы с Государыней пили чай в Зимнем дворце. Государь ушел на чай к своему кузену; мы ждали его, но он пришел очень поздно. Сияя глазами, он рассказал о пребывании там молодой девушки-англичанки и добавил затем с улыбкой, что кузен деликатно оставил их вдвоем.

Также часто приглашались артистки на полковые товарищеские обеды, на которых присутствовал Государь. Особенно в последнее время, в Главном штабе в Могилеве, Государю пытались устраивать случаи встреч с такими женщинами. Об этом говорилось совершенно открыто. Я помню услышанный мною разговор двух господ из окружения Государя о замысле склонить Государя к неверности. Но Государь был тверд характером и не поддался хитроумным интригам. Также и во дворце были дамы, которые пытались навязывать Государю свою компанию. Если бы в письмах Государыни, которые были опубликованы после революции, не говорилось бы в этой связи и обо мне со слегка колким оттенком, принесшим мне неприятные переживания, я не стала бы сейчас говорить об этом.

Себя не защищаю, далека от этого. Была молодая, миловидная, гордилась пребыванием в обществе Государя. Государь чувствовал себя хорошо в моем присутствии, с удовольствием совершал со мною прогулки и играл в теннис. Естественно, благосклонное внимание Государя льстило мне. Но я всегда оставалась верной Государыне, никогда не забывая, что она доверяет мне.

Вначале Государю совершенно не нравилось то, что я часто бывала у Государыни — он хотел быть единственным ее близким другом. Но позднее он был прямо-таки сердитым, если у меня не было возможности прийти к ней, особенно когда Государыня постоянно была больна и нуждалась в препровождении времени.

Я могла развлечь также Государя после забот его продолжительного рабочего дня, рассказывая ему всевозможные забавные истории. Государыня называла меня «большим ребенком», тогда как Государь дал мне в шутку ласкательное имя «Суламита»[2].

Я никогда не уставала лазать с Государем по горам или играть вместе с ним в теннис. Когда мы играли, то я точно знала, какие мячи подать ему, так как в игре он был словно избалованный ребенок, — прекращал игру, не доводя ее до конца, если не видел возможности выиграть.

Игра в карты, даже маломальская, нисколько не интересовала Государя. По его собственным словам, у него в голове отсутствовал «винтик», который мог бы дать ему знать, какой картой надо сыграть. Государыня с удовольствием играла «безинье»[3] и пыталась и меня научить играть, но, видимо, и у меня отсутствовал тот же самый «винтик», что и у Государя, так что и я никогда не проявляла интереса к карточным играм.

Государь с удовольствием играл в домино два на два с офицерами «Штандарта». Иногда зимой он приходил с Государыней в мой небольшой домик. Тогда мы приглашали в гости офицеров «Штандарта», с которыми Государь с удовольствием играл.

Государыня, дети, а также незнакомые люди передавали Государю на память фотографии, запечатлевшие события, на которых он присутствовал. Как-то он получил в подарок от Государыни фотоальбом. Я была единственная, которая получила разрешение помогать ему в наклеивании фотографий. Государь был крайне аккуратным, клей не должен был оставить пятен на альбоме или фотографиях.

Когда Алексей не мог ходить, Государь обычно носил его на руках. Когда Алексей в Спале был серьезно болен, я первый раз видела плачущего Государя. Ребенок кричал от боли, Государь в конце концов не выдержал и выбежал из комнаты. Я пошла вслед за Государем и увидела его плачущим, уткнувшим лицо в руки, за своим рабочим столом в кабинете.

Вся Императорская семья любила сестру Николая, Ольгу. Она не была красивой, но доброжелательной и радушной. Она была преданным другом дочерей брата и иногда устраивала в их честь торжества, на которые приглашались офицеры яхт и гвардии. Один раз я была с девочками на торжествах в честь Великой княгини Ольги в Петергофе. Игры в саду показались мне настолько безудержными по своей веселости и бурности, что я боялась в другой раз взять на свои плечи ответственность за княжон.

Из своих дядей Государь больше любил Великого князя Алексея Александровича[4] Со своим братом, Великим князем Михаилом Александровичем, Государь прервал отношения, так как не мог простить ему брака с графиней Брасовой[5], заключенного вопреки данному обещанию. Вообще, Государь был в дружеских отношениях со своими родственниками, кроме двоюродного дяди Александра Михайловича[6]. Государь лично говорил, что он не смог пожать его протянутую руку, когда Великий князь с матерью Государя приехали в Могилев после отрешения Государя от власти.

Также и Государыня любила своих родственников. Особенно близок ей был брат Эрнест, Великий князь Гессен-Дармштадский, который часто со своей супругой и двумя маленькими сыновьями приезжал навестить Их Величеств в Ливадию. Невестка Государыни была тихой, не особо красивой, но их брак был счастливый. Великий князь был музыкальным и вообще очень одаренным. Он обычно сам компоновал супруге костюмы и украшения.

У Государыни было три сестры: мудрая принцесса Баттенбергская Виктория, безропотная и доброжелательная принцесса Прусская Ирена, и живущая в России Великая княгиня Елизавета. Различие мнений о месье Филиппе и о Распутине повлияло на охлаждение отношений между Государыней и Елизаветой.

Особой любимицей Государыни была вторая по старшинству дочь ее старшей сестры, принцесса Луиза, которая в настоящее время замужем за шведским Наследным принцем. Из сестер она была самая радушная и бескорыстная. Редкостной красотой другой дочери сестры, принцессы Греческой Алисы, Государыня восхищалась.

Государыня всегда почитала и любила свою бабушку, английскую Королеву Викторию, у которой она жила еще девочкой. В гостях у Королевы Виктории в Осборне молодая пара Николай и Алиса были после помолвки. По рассказам Государыни, бабушка великолепно приняла их и сверх меры баловала.

При Русском Дворе предлагалось много деликатесных блюд, рецепт которых был взят из английского Двора, например, дивные сливочные вафли, которые Государыня часто приносила мне, когда я находилась в больнице.

Воспоминания о последних днях, проведенных в Царском Селе, тяжелые. Государь вернулся из Могилева после своего отрешения от престола. Обыкновенно по вечерам Их Величества приходили проведать меня в мою комнату, в которой я была изолирована, заболев корью. Государь подвозил Государыню на кресле к краю моей кровати, и мы проводили час вместе.

В эти вечера я видела слезы на глазах Государя, когда он рассказывал о предательстве Великих князей, генералов, командиров полков и своих слуг, и о том, как его вынудили под угрозой убийства семьи отречься от престола. «Государыне никто не причинит вреда, не перешагнув вначале через мой труп», — был ответ Государя на угрозу.

Я обратила внимание на возможность уехать за границу, но Государь сказал, что он никогда не покинет свою Родину. Он был готов жить простой жизнью крестьянина и зарабатывать свой хлеб физическим трудом, но Россию он не покинул бы. То же утверждали Государыня и дети. Они надеялись, что смогут жить скромными землевладельцами в Крыму.

По утрам Государыня сжигала в камине множество писем своей обширной переписки. К сожалению, Государь не согласился уничтожить полученные от своей супруги письма, а взял их с собою в Сибирь. Большевики конфисковали письма и затем опубликовали их. Как-то утром Государыня пришла ко мне и спросила, где все письма, которые она мне написала. Я показала на три кожаные коробочки, где хранила их. Государыня сожгла письма у меня на глазах.

Тяжело писать о тех днях.

«Только бы нас не разлучили», — воскликнула Государыня в моем присутствии полковнику Коцебу[7], которого Временное правительство назначило охранником. Их Величеств. Полковник принадлежал к лейб-гвардии Уланскому полку. Потом, очевидно, его посчитали слишком мягким по отношению к Царской семье, так как его отстранили и задание передали другому.

Среди козней и несправедливостей Царская семья все время вела себя с достоинством и мужеством — не жалуясь и не упрекая.

В одну из ночей, перед тем как Государю возвратится из Могилева, Государыня с Великой княжной Марией пошли в Сводный полк Их Величеств. Полк собирался покинуть Государя и Государыню, чтобы присягнуть в верности Временному правительству. Государыня разговаривала с солдатами не так, как правительница с подданными, а как мать со своими заблудшими детьми, и просила их защитить семью Государя от насилия дебоширствующей толпы.

Через шесть дней нас разлучили друг с другом и меня отправили в Петропавловскую крепость. Письма, которые я получала из Сибири, ясно говорят, как мужественно и стойко Их Величества несли свою ужасную участь. Мою первую посылку и письмо отвезла некая девочка, которая была родом из Покровского, родного села Г. Распутина. Она училась в Петербурге и возвращалась домой. Отец девочки отвез посылку дальше, в Тобольск, и отдал ее мужчине, который ежедневно ходил отапливать губернаторский дом, где жили Их Величества. Истопник передавал и ответные письма от Государыни. Из предосторожности Государыня меняла почерк и адресовала письма на другого человека. Также и позднее мне удалось отправить Государыне как посылки, так и письма через двух офицеров.

Помню последний день в Царском Селе. Все дворцовые лестницы и коридоры были заполнены революционными солдатами. Дети, больные корью, лежали в большой детской комнате. Государь, смирившись, ходил по парковой аллее под конвоем солдат. Государыня с очень истомленным видом, в белом докторском халате стояла, следя из окна за уходом последних преданных Их Величествам полков — Морской гвардии, офицеров «Штандарта», полка Личной охраны и других. Они уходили в Думу, чтобы присягнуть в верности Временному правительству.

21 марта 1917 года, по новому стилю 3 апреля, Керенский арестовал меня. Я молила и упрашивала, чтобы дали хотя бы одно мгновение для прощания с Их Величествами. В конце концов я все-таки смогла увидеть Государыню и Великую княжну.

Я видела Государыню в последний раз — верный Волков, дворцовый комендант, вез ее на кресле. Татьяна шла позади. Все мы плакали, у нас было время только на продолжительное объятие, во время которого мы успели обменяться своими кольцами. Последнее, что помню из того момента расставания, это белая, указывающая на Небеса рука Государыни, и ее голос, которым она сказала на прощание: «На Небесах будем вместе!».

«Анна Вырубова - Фрейлина Государыни». Под редакцией Ирмели Вихерюури. Хельсинки. ОТАВА. 1987.

Перевод с финского языка Людмилы Хухтиниеми.

Текст дополнен и исправлен 21.12.2011.

[1] Матрос «Штандарта» Климент Григорьевич Нагорный, выделенный в помощь А.Е. Деревенько. Последовал с Царской семьей в заточение. 1 июня 1918 г. вместе с лакеем Иваном Седневым был расстрелян (прим. изд.).

[2] Суламита — героиня Книги Песни Песней Соломоновых, возлюбленная царя Соломона (прим. изд.).

[3] Безинье, безик — французская карточная игра (прим. изд.).

[4] Великий князь Алексей Александрович (1850-1908), четвертый сын императора Александра II и императрицы Марии Александровны (прим. изд.).

[5] Наталья Сергеевна Шереметьевская (1880-1952). Брак с ней Михаила Александровича был морганатическим. Позднее Наталья Сергеевна получила титул графини Брасовой (прим. изд.).

[6] Великий князь Александр Михайлович (Сандро), (1866-1933), двоюродный брат императора Александра III, дядя Николая II, тесть Ф. Юсупова. Был женат на сестре Николая II Ксении Александровне (прим. изд.).

[7] Коцебу Александр Павлович (1876-1945), полковник, был адъютантом Великого князя Николая Николаевича. На посту начальника караула по охране Царской семьи в Александровском дворце по приказу Керенского его сменил полковник П.А. Коровиченко (прим. изд.).